И следующая.

    Они были нежно-голубого цвета и слегка опалесцировали. Скоро они перестанут светиться.

    Потому что остынут.

    Потому что на мою ладонь капало не что иное, как кровь феи.

    Это-то я уж знала наверняка, и никаких тут не было галлюцинаций.

    Я посмотрела вверх. Там, где у лифта полагалось быть аварийному люку и светильникам, что-то темнело. Как в лучших традициях фильма «Молчание ягнят».

    Я положила эскизы на пол и медленно поднялась к потолку, понимая, что, кажется, нарываюсь на очередное злоключение. Я превратила один свой палец в отвертку и вывинтила все шурупы люка. И сняла его.

    И мне на руки упало тело. Той самой феи, что провожала меня до кабинета Лео.

    А теперь она была мертва, и я знала причину ее смерти.

    В ее горле торчал большой железный гвоздь.

    Всем известно, что феи не выносят железа.

    Вот так я и приехала на свой тринадцатый этаж – с мертвой феей на руках.

    ГЛАВА 4

    – Строение тела феи лишь внешне напоминает строение человеческого тела, – проговорила моя тетя, подливая мне чаю, заваренного на пятнадцати видах успокоительных трав. – Поэтому неудивительно, что с прекращением земного бытия тело феи переходит в иное состояние.

    – Она растаяла! Просто растаяла!

    – Именно. Феи на девяносто процентов состоят из воздуха. Поэтому, разлагаясь… Не морщись, Юленька! Итак, разлагаясь, они возвращаются в воздушное состояние.

    Я сидела дома. В связи с недавними событиями в «Медиуме» мне позволили уйти пораньше. Ну, если честно, я немножко посимулировала обмороки и ахи к месту и не к месту. Потому я сейчас сидела с Анной Николаевной, пила чай, собственноручно ею приготовленный, и вела разговор на тему фей. Из музыкального центра лился дуэт для гитары и флейты allegro maestoso Maypo Джулиани, на коленях у меня сидела Мадлин, самая лучшая на свете кошка-ведьма, и позволяла чесать себя за ушком… На столе горели свечи в старинном канделябре, кондиционер прогнал вечную городскую жару… Словом, замечательна обстановка для того, чтобы поговорить об убийстве.

    Нет, я забегаю вперед. Надо вам рассказать и о том, как я появилась на нашем тринадцатом этаже. Представьте: открываются двери лифта, и я вхожу в приемную с телом мертвой феи на руках (да, а в правом кулаке у меня еще зажаты эскизы Лео). Увидев меня и фею, Флоренс делает большие глаза. Они и так у нее немаленькие, а тут – ну просто озера.

    – Что это? – шепотом спрашивает Флоренс.

    – Вот это – эскизы Лео. Возьми их у меня, пожалуйста. Спасибо. А это, – я кладу на пол тело, – фея. Точнее, труп феи.

    Флоренс не визжит, как на ее месте завизжала бы всякая порядочная секретарша при упоминании о трупе. Флоренс говорит мне потрясающую фразу:

    – И зачем ты ее сюда притащила?

    Я разеваю рот. Потом до меня доходит.

    – Флоренс, ты думаешь, я сама ее убила?! Уверяю тебя, ты ошибаешься. Этот труп в прямом смысле слова свалился мне в лифте на голову. Его кто-то сбросил на крышу лифта.

    Тут и до Флоренс доходит, что это все-таки убийство, а не корзинка с рассыпавшимся мусором.

    – Святая Вальпурга, что же делать? – шепотом кричит Флоренс.

    – Вызывать охрану, местную полицию, еще кого-нибудь, – говорю я.