– Вот и будь после этого откровенным, – с показной досадой проговорил полуэльф. – Полпроцента?

Геральт снова в упор взглянул на Шуйского:

– Я так понимаю, сойдемся мы на одном проценте, господин Шуйский. Предлагаю на этом торговлю закончить. Что же до фиксированной суммы, то двадцать пять тысяч за каждую консультацию я сочту вполне приемлемым вариантом. Я даже готов пойти вам навстречу и учесть выданные ранее фиксированные суммы в моем единственном проценте от выигрыша, буде таковой состоится.

Шуйский некоторое время угрюмо пускал дым, потом махнул рукой:

– Будь по-вашему, мастер Геральт! И повернулся к секретарю:

– Готовь контракт! Только без цифр, сами впишем.

– Сей момент, господин Шуйский!

Затрещала клавиатура; секретарь печатал с такой скоростью, будто рук у него было не две, а как минимум четыре.

– Ну и приперли вы меня к стенке, мастер Геральт! Опомниться не успел! Меня! Витольда Шуйского! Расскажи кому – засмеют. Так и тянет мстительно вычесть стоимость билета на корриду из вашего гонорара.

– Это было бы слишком мелко для такого живого как вы, господин Шуйский, – сказал Геральт беззлобно.

– Вы совершенно правы, шахнуш тодд! Я играю по крупному и именно поэтому я никогда так не поступлю. Но ведь тянет, слышите – тянет! Извольте убедиться – я по-прежнему с вами откровенен!

«Даже слишком, – подумал Геральт, не меняясь в лице. – И вряд ли это просто так».

К удивлению Геральта представление проводилось вовсе не на цирковом манеже, а на небольшом стадиончике по Воздухофлотскому проспекту. Сразу стал заметен размах мероприятия: весь квартал был оцеплен и внутрь пускали только счастливых обладателей билетов. Второй кордон стоял перед входами на трибуны.

Посреди футбольного поля был выгорожен круг; к нему примыкали два тоннеля, сколоченных из пахучих досок и обтянутых голубоватой материей. Трибуны отстояли от этого круга довольно далеко; Геральту подумалось, что для такого действа как коррида более подошел бы какой-нибудь амфитеатр.

Однако со стороны южных ворот, за которыми футбольные трибуны отсутствовали, устроители корриды соорудили несколько просторных лож для высоких гостей. Билет Геральта был в одну из них.

На подходе к ложам билет осмотрели, ощупали, обнюхали, разве только не облизали. Охранники, все как один почему-то вирги, глядели на ведьмака неодобрительно. Вскоре стало ясно почему: во-первых, он пришел слишком рано, за полчаса до начала. Во-вторых, его потертая джинса никак не коррелировала с одеждами остальных обладателей билетов в ложи.

Когда занавес за спиной Геральта бесшумно шевельнулся, и в ложу втекли два телохранителя – орк и вирг – в безупречных парах, при штиблетах, галстуках и непременных темных очках, Геральт с неудовольствием решил, что его в очередной раз примут за безбилетника и попытаются выгнать. Однако орк, едва мазнув взглядом по татуированной лысине, басом осведомился:

– От Шуйского?

– От Шуйского, – подтвердил Геральт, опасаясь расслабиться.

– Вооружен? – поинтересовался орк.

– Вооружен.

– Тогда, если не затруднит, сиди где сидишь и не оборачивайся.

Геральт сидел в самом углу первого ряда кресел, снятых то ли из вагона поезда, то ли из комфортабельного автобуса. Кресла были соединены попарно, но номерок имели только один, по всей видимости один билет означал, что в распоряжение его обладателя отдаются оба. Сидеть впереди было удобно, обзор арены прекрасный, поэтому Геральт с легким сердцем заверил охранников, что будет сидеть именно здесь и вообще будет паинькой. Те, вроде бы, поверили.

Минут через пять в ложу пожаловали попугайски разряженный подросток-человек лет четырнадцати с подружкой, которой, глядя на развитые формы, легко можно было дать все двадцать пять, но скорее всего исполнилось не больше семнадцати.