Карина Демина. Ведьмаки и колдовкиХельмова дюжина красавиц – 2
ГЛАВА 1, в которой повествуется о нелегкой судьбе панночки Ядзиты, а такоже о буйных страстях и женских фантазиях
У влюбленности и одержимости много общего. Но с одержимыми легче бороться. Впервые Ядзита увидела мертвяка на свое десятилетие. Следует сказать, что в доме дни рождения праздновать было не принято, но старая нянька, заботам которой поручили панночку Ядзиту, поскольку собственная ее матушка болела, а батюшка был слишком занят научными изысканиями, накануне заветного дня приносила в комнату охапки полевых цветов. И прятала под подушкой подарки. Резной гребешок, пусть и стоивший два медня, но все одно нарядный, или бусы из ракушек, которые Ядзита сама собирала на речушке, или еще какую-то мелочь. На кухне готовили шоколадный кекс, маленький, для одной Ядзиты. И нянька вносила его на серебряном старом подносе, пожалуй, единственной серебряной вещи, которая осталась в старом поместье. …продали его много позже. В тот день она проснулась до рассвета и лежала в постели, слушая, как заливаются за окном соловьи. Солнце наступало с востока, золотило небо. Дышалось легко и свободно. — И чего валяешься? — поинтересовался кто-то. — Хочу и валяюсь, — ответила Ядзита, зевая. Но в кровати села, прищурилась, силясь разглядеть того, кто тайком пробрался в ее комнату. — Этак вся ночь пройдет. — Он, точнее, она и не думала прятаться. Сидела на стульчике, спину выпрямив, ручки на коленках сложив; и что за беда, если эти коленки костлявые сквозь саван просвечивают, а сам саван, полупрозрачный, истлевший, растянулся по полу. У незнакомки было бледное лицо с черными провалами глаз и губы синюшные… Ядзита закричала. И лишилась чувств, а когда пришла в себя, то светило солнце, а у кровати ее, уткнувшись в старую записную книжку, сидел отец. — Очнулась? — Он произнес это недовольно, так, что Ядзите разом стало стыдно, что обмороком своим и болезнью — а Ядзита чувствовала себя невероятно больной — она оторвала отца от работы. Над чем он работал, она не знала. Отец запирался в Южной башне, появляясь лишь к ужину, и то не всегда. Но и ужины эти проходили в тягостном молчании. Мама вздыхала. Он листал очередной фолиант или вот эту самую записную книжку, которую и теперь держал в руках. Ядзите вменялось есть быстро, молча и не мешая родителям. — И жар спал, — сказал отец, опустив на лоб Ядзиты ладонь. Широкая и темно-красная, та показалась неимоверно тяжелой. Ядзита даже испугалась, что если отец немного надавит, то голова ее треснет. Но он руку убрал и брюзгливо поинтересовался: — Чего ты испугалась? — П-призрака… я п-призрак увидела… — И что? — Этот голосок она узнала. Девочка в платье-саване сидела на прежнем месте, но теперь в руках она держала любимую, а точнее, единственную куклу Ядзиты. — А я увидела человека. Но не ору же… — Она… она… Отец повернулся к девочке и, поморщившись, бросил: — Клео, иди погуляй… …так Ядзита узнала, что видеть мертвяков — это дар такой. Редкий. Наследный. Отец рассказывал скупо, раздраженно, мыслями пребывая где-то далеко, наверняка в Южной башне. — Нечего бояться. Они тебя не тронут, — сказал он напоследок и, захлопнув книжицу, добавил: — И вообще детям нужны друзья. Он наклонился, запечатлев на лбу Ядзиты холодный поцелуй, и ушел. А она сидела в кровати и думала, что, конечно, друзей хотелось бы… но не мертвых же! — Тук-тук. |
