Настя встала, осмотрела свою одежду. Телогрейка и джинсы выглядели ужасно: джинсы в грязи, рукав телогрейки порван. Ничего страшного, ей в этой одежде не на танцы идти. Главное, что вещи теплые, и если, не дай бог, придется ночевать в лесу, у нее есть шанс, во-первых, не замерзнуть, потому что августовские ночи уже изрядно холодные, а во-вторых, хоть как-то защититься от мошкары. А еще хорошо, что она не выбросила шапку. Шапка тоже пригодится, надо только ее просушить.

Настя осмотрелась, подобрала с земли кедровую шишку, как могла, счистила с одежды комья налипшей грязи. На отломанную ветку повесила сушиться шапку, выложила перед собой содержимое торбы.

Да, вещей у нее маловато, весь скарб можно пересчитать по пальцам. Во-первых, складной нож. Для защиты от диких зверей он, конечно, не годится, но для добычи пропитания сойдет. Во-вторых, спички. Всего пять штук, каждая на вес золота. В-третьих, лоскутки. Применения им Настя пока не придумала, но на всякий случай бережно свернула и сунула обратно в торбу. В-четвертых, книга матушки Василисы. Честно говоря, Настя рассчитывала увидеть Библию, но перед ней лежала кожаная папка с тесемками. Внутри обнаружился самодельный картографический атлас. Если верить пожелтевшим страницам, выцветшим чернилам и проставленной на титульном листе дате, атлас был старый, тысяча девятьсот двадцать девятого года. Настя пожевала сорванную былинку, пролистнула шуршащие страницы с топографическими картами и написанными аккуратным бисерным почерком комментариями. Составителем атласа значился некто И.В. Мыкалов, профессор Томского политехнического института. Странно, зачем матушка Василиса хранила такую мирскую книгу?

При мысли о том, что матушки Василисы и остальных сестер, может быть, уже нет в живых, сердце больно сжалось, но Настя прогнала прочь дурные мысли, сунула папку обратно в торбу. Все, хватит рассиживаться, на часах уже половина двенадцатого. Надо двигаться вперед. Может быть, ей повезет, и она успеет засветло выйти к людям. А еще надо подумать, чем утолить голод, потому что пустой желудок уже давно жалобно подвывает.

Никакой особенный маршрут Настя не выбирала, пошла куда глаза глядят. Через час стало ясно, что голодная смерть ей не грозит. В эту пору в лесу было много ягод. Конечно, ягоды – пища не самая калорийная, зато вкусная и относительно безопасная. Были еще и грибы, их Настя есть не отваживалась, но собирала и складывала в сумку, на черный день.

Ближе к вечеру ей, можно сказать, повезло: возле старой замшелой коряги нашлась пустая консервная банка. С одной стороны, банка и сама по себе была ценной находкой, в ней можно было кипятить и хранить воду. А с другой, она свидетельствовала о том, что лес этот, хоть и дикий, но людьми все же посещаемый. Появилась робкая надежда, что до обитаемых мест не так и далеко.

Увы, надеждам этим не суждено было сбыться. Часы показывали уже половину девятого вечера, а Настя так и не встретила ни одной живой души. Ну разве что среди деревьев то тут, то там мелькала рыжая лисья шубка да слышалось тревожное тявканье. Лиса Насте попалась какая-то смелая. Она особо и не таилась, вертелась все время поблизости, далеко не убегала. А может, это и не одна и та же лиса была. Может, это разные лисы. Кто ж их разберет… Было желание подманить лесную гостью, попытаться подружиться. Да только ж лиса – это тебе не собака и даже не кошка. Нужна ей какая-то человеческая девчонка!

Ближе к ночи Настя вышла к лесному ручью, помылась, напилась и решила сделать привал тут же, неподалеку. Лежанку устроила под вывороченным с корнем старым кедром, между кедровыми лапами. Набросала свежих веток, соорудила что-то вроде гнезда. Следующим в плане стояло разведение огня, и к процессу этому следовало подойти с максимальной ответственностью, особенно памятуя, что в коробке осталось всего пять спичек.

Настя справилась, через полчаса неподалеку от ее «лежбища» весело потрескивал небольшой костерок.