Слепленное из тумана щупальце метнулось на звук голоса, ударило по лицу Лизонькину куклу. Девочка выронила игрушку, а потом истошно завизжала – потерявшая глаза фарфоровая кукла оскалилась в омерзительной ухмылке. Привлеченные шумом струи тумана набросились на несчастную девочку, опутали ее с ног до головы, потянули к краю колодца.

– Маменька! Маменька!

– Не та! Не та! – кричала рыжеволосая ведьма, пытаясь оторвать щупальца тумана от тела дочери. – Не та!

Ее усилия были бесплодны. Колодец бурлил, пенился, выпуская все новые щупальца, и вскоре они начали опутывать саму ведьму.

– Именем Гекаты заклинаю – да разрушатся злые чары, да сгинут, – голос женщины слабел, но она все еще пыталась бороться, протягивая руки к тонувшей в черной клокочущей воде Лизоньке.

Внезапно наполнявшая колодец жидкость стала густой и вязкой, покрылась огромными пузырями, а потом в один миг поглотила саму ведьму, вместе с так и не успевшей понять, что же произошло, Лизонькой. Страшный туман исчез, захохотала и умолкла ослепленная кукла, а неподвижно стоявшая на краю колодца Тата испуганно вскрикнула и без чувств упала на пол. Вдали послышался бой часов. Когда стих последний, двенадцатый удар, предметы в комнате стали расплывчатыми, покрылись рябью, и в этом мареве бесследно растворились страшный колодец, черные занавеси на стенах, а комната обрела привычный вид. Время замкнулось, побежало по кругу, и Лизонькин день начался вновь…

– Добро пожаловать в наш мир, – рассмеялась стоявшая рядом со мной рыжеволосая ведьма. – Моя дочь выбрала тебя, и теперь ты останешься с нами. Мы – одна семья. Не правда ли, Таточка?

Появившаяся из пустоты Тата переживала невероятные превращения – она росла, хорошела на глазах, из девочки превращалась в молодую девушку, во взрослую женщину, старела, обретая черты старухи-затворницы, а потом вновь становилась маленькой девочкой.

– Она не убежала от меня, – продолжала рассуждать рыжеволосая. – Почти век минул, а скромница Тата наконец-то попалась! Ее душе не вырваться отсюда. И ты, малыш, не скроешься от нас.

От многоголосого хохота закладывало уши, вокруг мелькали уродливые, нечеловеческие лица, и я, не выдержав этого кошмара, опрометью бросился из комнаты.

– Попался! Попался! Попался! – несся вслед зловещий смех ведьмы.

Лужи под ногами, светящаяся плесень на стенах, озарявшая слабым мертвенным светом бесконечные лабиринты дома, чуть приоткрытые двери, за которыми таился кошмар… Я шел вперед, не зная, куда направляюсь и что ждет меня в соседней комнате.

– Помогите…

Голос показался знакомым. Немного помедлив, я пошел на зов. Посреди небольшой комнатушки в деревянном полу тонул человек. Он примерно по пояс погрузился в твердые на вид доски.

– Осторожно, Мишка, тут трясина.

– Вовка? – я невольно попятился, испуганный этой встречей. – Ты же умер?

– Я жив, как видишь. Дом захватил меня в плен и держит.

– Но из пруда выловили твое мертвое тело.

– Я ничего не знаю, лучше помоги мне выбраться отсюда.

Он протянул руку и от этого движения еще глубже увяз в полу. Я медлил. Скорее всего Вовка уже не принадлежал себе, влившись в Душу дома, но все же еще оставалась крошечная надежда на то, что он жив.

– Помоги же! – настойчиво повторил Вовка.

Ухватившись за дверной косяк, я, не заступая через порог, подался вперед и протянул руку. Холодные пальцы намертво впились в ладонь, а потом последовал страшной силы рывок, и, описав в воздухе дугу, я приземлился в центре комнаты. Пол под моей тяжестью прогнулся и начал постепенно затягивать ноги.

– Желаю приятно провести время, – Вовка парил в воздухе, сверху вниз глядя на меня.