Подъехав к особняку Бородулина, я задом сдал к высоким воротам, выбрался из кабины и откинул борт кузова. Пока возился с задвижками, распахнулась калитка, и на улицу вышел крепкого сложения мужичок в неизменных собачьих унтах, тулупе и меховой шапке.

— Не будешь заезжать? — спросил Лымарь, поправляя закинутый на плечо ремень «сайги».

— Нет, — мотнул я головой. — С вас пара коробок сосисок. Яйцо и колбаса есть пока, в следующий раз возьму.

Семен выволок из кузова увесистый мешок с «дробниной» — дробленым и уже использованным для приготовления пива солодом, который шел на корм скоту; я не стал ему помогать и прошел во двор.

Хозяин особняка стоял у сеней и дымил папиросой. Со своей рыжевато-сизой бородой химик выглядел загулявшим дворником, но на это несоответствие я давно уже научился не обращать внимания. Таблетки получались отменными, остальное меня не касалось.

— Все готово? — спросил я, пожимая протянутую руку.

— Все, — подтвердил Виктор Петрович и распахнул дверь сеней. — Заходи.

Я шагнул через порог и, расстегнув куртку, снял с пояса сумочку-кошелек. Тот звякнул серебром.

Химик принял его и высыпал на широкий подоконник трехрублевки с Георгием Победоносцем, ладонью развел монеты по доскам, взглянул на меня.

— Здесь слишком много, Слава, — удивился он, оправляя прокуренную бороду.

Я подтвердил:

— Аванс за следующую партию.

Особой нужды в авансе не было, просто мне не хотелось держать при себе дольше необходимого собственноручно изготовленные монеты. Пусть серебро и было в них самое настоящее, если об этом прознает Торговый Союз, у меня возникнут серьезные проблемы. Именно поэтому все монеты до единой я сдавал Бородулину, не решаясь связываться с другими каналами сбыта.

— Хорошо, Слава. Зачту, — кивнул химик, сгреб монеты обратно и завязал мешочек. После достал из кармана шубы три пластиковых пузырька с некрупными пилюлями, желтыми, синими, красными. Красных было меньше всего.

— Это по второму рецепту? — уточнил я.

— По второму. Шестьдесят рублей за все.

— В счет аванса, — попросил я и передал ему полученную от Хирурга бумажку. — По моим таблеткам надо рецепт немного изменить.

— Тьфу на тебя, Слава! — выругался Бородулин. — Одна морока с тобой!

— Морока, — согласился я. — Но и деньги тоже.

За последние три месяца доходы химика выросли почти на двадцать процентов — и это без какого-либо увеличения объемов производства, исключительно благодаря снижению накладных расходов. Серега Платонов тащил таблетки сам, поэтому в оплате услуг посредников пропала нужда.

— Не в деньгах счастье, — легко срезал меня Виктор Петрович.

— Неужели неинтересно что-то новое сделать?

— Интересно, Слава. Очень даже интересно. Неинтересно за перерасход препаратов отвечать.

В этот момент распахнулась дверь, и к нам заглянул Лымарь.

— Я закончил, — сообщил он.

Виктор Петрович наскоро объяснил, как и когда следует принимать новые таблетки, потом заставил повторить. Я легко справился с экзаменом, рассовал пузырьки по карманам и отправился домой, желая не столько обрадовать соседа, сколько избавиться от таблеток. Это уже второй натурой стало: взял товар — сдал товар, у себя ничего не держишь. Во избежание, так сказать…

Николай Гордеев перехватил меня на заднем дворе.