— Я и не отрицаю, — заявила Фрейя по-детски капризным тоном и уставилась в окно с задумчивым видом. Она не сомневалась, что Ингрид рано или поздно сама все узнает. Она ждала подобного разговора и удивлялась, почему сейчас старшей сестре потребовалось слишком много времени. Обычно она мигом рассекречивала любые тайны Фрейи.

Ингрид искоса глянула на нее и произнесла:

— Я это почувствовала.

— О господи! Только не говори мне, каким образом! Тебе приснился очередной жуткий кошмар, верно?

— Это еще мягко сказано. — Ингрид передернуло, когда она вспомнила, как холодные пальцы Киллиана стискивали ей горло, каким тяжелым было его тело, навалившееся сверху… Она даже головой тряхнула, прогоняя неприятные мысли. — Что ты творишь, Фрейя? Я думала, ты действительно любишь Брана. Ты говорила, что «он тот самый, единственный».

— Да. Сегодня я объявила Киллиану, что между нами все кончено. Я разорвала с ним отношения. — Фрейя вздохнула.

— Хорошо. — Ингрид, скосив глаза, быстро посмотрела на сестру, стараясь не упускать из виду встречный транспорт. — Так будет лучше. Вспомни, Фрейя, чем закончился твой последний брак.

Сестра промолчала. Некоторое время они ехали молча, шоссе выглядело на редкость темным и безлюдным.

— Мне страшно, — вдруг вырвалось у Ингрид. — У меня был просто ужасный день. Меня назвали ведьмой при всем честном народе. Прямо в библиотеке!

Фрейя встрепенулась:

— Господи!

— Да. Это сделала Корки Хатчинсон. Я и раньше беспокоилась из-за того, давать ли ей тот дурацкий узелок. Она бы не смогла удержать дома мужа в любом случае. Черт бы их побрал! — Ингрид никогда не произносила бранных слов вслух, но сейчас была крайне возбуждена и расстроена. — Извини.

— Здесь нет твоей вины, — принялась утешать ее Фрейя. — Твоя магия действует по-другому, и твои узелки никому не приносят гибель. Тодд сам себя убил, Ингрид. А причина еще не известна.

— Ну… — Ингрид прикусила нижнюю губу. — Мне тоже хочется так думать, но меня все очень сильно расстроило! Тодд собирался уничтожить нашу библиотеку… Что, если я, даже не имея дурных намерений, нечаянно пожелала ему зла? Я давно не практиковалась. Вдруг я допустила неточность? Непреднамеренно перепутала слова… — Ингрид ощутила, как ее охватывает ледяной ужас. Неужели она невольно применила черную магию? В подобных вещах не существует ни правил, ни ограничений. Всегда может произойти что-то абсолютно непредсказуемое. А если она виновата в смерти Тодда? Ведь имеется небольшая вероятность…

— У тебя — настоящая паранойя! — рассердилась Фрейя. — Ты и муху прибить не можешь! Перестань психовать. Повторяю — ты вообще не виновата.

— Но я очень на него сердилась… И Корки так на меня кричала в присутствии всех… И назвала меня ведьмой! Люди считают, что я действительно использую магию. Они видят, как на них действуют мои амулеты.

— Ну и что? — Фрейя пожала плечами.

— Ты разве забыла, что случилось в прошлый раз, когда мы стали открыто применять свои способности?

Фрейя принялась рисовать зигзаги на запотевшем стекле.

— Ты серьезно? Неужели ты боишься, что нам это грозит? Ингрид, мы в Нортгемптоне! И вроде бы на дворе двадцать первый век — во всяком случае, когда я в последний раз смотрела на календарь. Люди, конечно, могут думать все, что угодно. Разумеется, им не совсем понятно, каким образом ты избавляешь их от недугов и других сложных проблем, но копнуть глубже они вряд ли в состоянии.