Изменить размер шрифта - +
А ночью, в призрачном свете спутника этой планеты, который, казалось, закрывал весь небосвод, я решилась попробовать на вкус мох, растущий вокруг водоема. Просто больше не осталось сил терпеть голод, он становился все сильнее с каждой минутой.

К моей удаче, мох оказался безвкусный, как трава. Зато желудок перестал урчать, и от слабости уже не тошнило. Хотя несколько часов я провела в тревожном ожидании последствий, стараясь не думать, что могу умереть от несварения или отравления. Обошлось, даже удивительно в моем положении! Словно кто-то сверху специально продлял мои мучения! Или наоборот – помогал выжить. Пожалуй, второе предпочтительнее и оптимистичнее.

А еще все время болело место укуса. Чертов дракон! Пальцами я ощущала большую припухлость в том месте, а в воде отражалась некрасивая красновато-зеленая гематома, что расползлась между шеей и плечом. И снова против воли зло прошипела в пустоту:

– Урод!

Утром четвертого дня сидения на скале я поняла, что болезнь отступила, критические дни закончились. Тело наполнило ощущение легкости, непонятного энтузиазма и жажды любой деятельности. А еще – сильный голод.

Я до блеска вымыла камни, наелась мха, тщательно помылась, сидя в неглубоком водоемчике. А потом неожиданно поймала свое отражение на темной водной глади и замерла, внимательно рассматривая себя.

То, что руки-ноги стали тоньше и живот к спине прирос, и без зеркала видно. От ссадин, царапин и синяков, полученных в последний день у крабов, почти не осталось следа. Похудела я сильно – ни одного лишнего грамма не осталось. А вот теперь разглядывала тоненькие косточки ключиц, выпирающие сильнее обычного. Кожа стала еще бледнее, и на носу отчетливее заметны веснушки. Уголки пухлых губ скорбно опущены вниз, скулы выступают сильнее, даже глаза сделались больше и ярче, только, как мне кажется, в них появилась легкая безуминка да поселилась вселенская грусть.

Слегка влажные коричневые волосы торчат во все стороны, но, как ни странно, выглядят довольно эффектно. Этакая стильная растрепанность. Хорошо, что короткие, хоть и отросли немного за прошедшие недели. Темные пряди на шее – до изгиба плеча и все еще темного синяка на месте укуса. Присмотревшись, я не поверила своим глазам. Даже потерла их для улучшения зрения. Наклонилась поближе и, затаив дыхание, чтобы не волновать воду вокруг, рассматривала место укуса.

Синяк сходит быстро, только след от зубов, скорее всего, останется – шрам будет. А в разные стороны от него расползлась красная сетка… как на коже у дракона. Правда, чем дальше от раны, тем меньше заметно, словно краснота размылась водой.

«Да чтоб у него хвост отвалился!» – простонала я, осторожно прикасаясь к месту укуса. Вроде не болит, но выглядит жутковато.

С шумом встала из воды, отряхнулась и, выбравшись на камень, как была обнаженная, так и присела. Задумавшись, мысленно перебирала всю нашу встречу и полет.

Меня все время мучили вопросы: кто такие адаптеры и почему я понимала дракона? На все про все имеется лишь одно приемлемое объяснение – та мучительная процедура непосредственно перед выбором, когда копались в мозгах, из-за чего умерла одна из женщин. Другой разумной альтернативы нет!

Но вот каким образом он меня понимал – загадка. Хотя сейчас я не могу точно сказать – на каком языке я с ним говорила. Выходит, есть очень большая вероятность, что перед выбором мозги промывали всем пленницам. Скорее всего, для более успешного контакта с драконами. Для чего это нужно крабам, что они такую бурную деятельность развили – неизвестно. Логично предположить, что драконы и крабы – недружественные виды. Во всяком случае, друзей в клетки не сажают и не отстреливают! Хотя зачем-то драконам возят особей женского пола. С какой целью? Если от меня тут же избавились, как от лишнего балласта.

В голове роится куча разных вопросов, но ответов-то все равно нет.

Быстрый переход