- Воспитание молодёжи правильно нужно было организовывать, тогда и не было бы этого бардака, и нацисты не пришли бы к власти. Хотя насчёт огнём и мечом я согласен. Бандеровцев под нож, а потом Америку разбомбить.

- А Америку зачем? - удивился снайпер.

- Да это я по привычке. Рефлекс из будущего. Ой не люблю я эту страну. В моё время вообще оскотинились, во всё лезли. Сейчас у вас здесь они по тише себя ведут, хотя и начали наглеть, а в моё время, всем указывали как жить. Так что в превентивных целях можно и разбомбить. Я только за.

- Прям разбомбить? Всех?

- Ну я не говорю про обычных жителей. С представителями американской молодёжи мне не раз приходилось общаться. Блин, что пацаны, что мужики за тридцать, такие наивные, как дети. Опыта жизни вообще нет, как будто они в цветнике всю жизнь провели. Но парни хорошие, хотя и со своими червяками в голове, однако это из-за специфики национального образования. А вот правительство, без проблем бы разбомбил, причём с семьями, чтобы потомков твари не оставляли.

- Тогда ты этот, как его?… - защёлкал снайпер пальцами, пытаясь вспомнить нужное слово.

- Расист, - подсказал я. - А человек, который не любит целую нацию - нацист.

- Вот, точно. Немцы тоже были нацистами.

- Поверь мне, Дим, все на планете в той или меньшей степень расисты и нацисты, просто некоторые это скрывают, некоторые нет. Вот ты немцев любишь?

- Издеваешься? Я с ними воевал.

- Тогда ты тоже нацист. И не надо так на меня смотреть. Где я не прав?

Дмитрий почти минуту о чём-то думал, после чего надулся как сыч и так и сидел до самой посадки. С лёгкой улыбкой поглядывая на него, я следил за посадкой. Летчик оказался мастером своего дела. Не смотря на почти полную загрузку самолёта какими-то ящиками и мешками, касания я практически не ощутил. Вот летим, вот уже катимся, ощущая стыки бетонных плит. Ещё наверху я видел линейки стоянок разной боевой техники, стоявшей открыто или под брезентом. У некоторых шли работы, одна пара истребителей стояла у зданий штаба с вышкой, видимо дежурная, или шла подготовка к тренировочному полёту.

После посадки укатились мы на противоположную сторону по взлётной полосе от штаба, сейчас далёкая вышка наблюдения подсказывала, где находятся виденные мной с воздуха здания, я бы даже сказал комплекс строений. Некоторые сильно напоминали казармы. То, что мы сели именно как надо, я понял, потому что здесь в конце взлётной полосы нас ждали две машины. Один уже знакомой модели командирский вездеход, только этот не открытый, как тот который заимствовали у сочинских военных, а крытый. Брезентовый верх был натянут. Вот вторая машина была куда интереснее. Когда мы покинули салон самолёта, здесь нас ждали, дядя Саша был, я указал на чёрную легковушку и сказал:

- Приятно, что ожидают на правительственной машине. Давненько я не видел «Газ-двадцать один».

- Как-как? - не понял тот.

Говорить пришлось громко, да ещё придерживать головные уборы. Транспортник, который нас доставил, глушить двигатели не собирался. Более того, выпустивший нас техник, убрал небольшой трап, закрыл дверь, и самолёт ревя моторами, начал разворачиваться. Получается, лётчики садились на этом аэродроме только из-за нас. Одним словом разговаривать практически не представлялось возможным. Но я пытался, увеличив громкость своего голоса магически.

- Говорю «Газ-двадцать один» давненько не видел. Хотя в Москве они и попадались. Раритеты.

- Никогда не слышал о такой модели, что ты говоришь. А это «М-двадцать один».

- Да? - удивился я и, подойдя к машине, у которой по стойке смирно стоял солдат, крепкий такой сержант.