– Но хотя бы для следователей, – согласно кивнул Хауэр. – Да и курьерская служба – разве не нуждается в том, чтобы их люди могли при необходимости отстоять то, что везут? Знаешь, Гессе, скольких курьеров мы потеряли за последние пять лет?

– Нет. Сколько?

– Ну, раз не знаешь, значит, и не положено… Просто скажи – я прав?

– Вы правы, – согласился тот серьезно. – В том, что осваивал здесь я, нет ничего неисполнимого и для рядового курсанта – при условии, что его действительно будут подводить к этому исподволь, год за годом. Если вы призывали меня в союзники – я на вашей стороне. Но если вы надеялись на мою помощь… Не понимаю, как я могу ее оказать.

– Могу я в своем… ты прав – не первом уже… запросе указать на то, что ты придерживаешься того же мнения?

– Конечно, – согласился Курт, не медля, – однако же как мое слово может на что-то повлиять?

– О, – усмехнулся Хауэр, – ты просто не осознал еще и не свыкся с тем, что начинаешь кое-что значить в Конгрегации. Не за каждого, поверь мне, ректор святого Макария будет просить меня лично; как правило, все обходится сопроводительным письмом от непосредственного начальника. Не каждого знают и не о каждом даже мои парни говорят «а, тот самый». Ты знаешь Эрнста Хоффманна, следователя?.. А он тебя знает. Откуда? Понятия не имею. Могу предположить, что – от руководства; но это не моего ума дело. Он сейчас внизу, в основном лагере; уедете вы вместе, некоторое время вам будет по пути, и, полагаю, в пути этом он намерен к тебе присмотреться, если судить по тому, как он на этом настаивал. Что бы это ни значило, за одно можно поручиться – ты пойдешь на повышение, а стало быть, Гессе, вес твое слово иметь будет. Хоть какой-то. Имеет и мое, однако один голос – это один голос, а testis unus, testis nullus…

– Упоминайте меня в ваших рекомендациях, – благословил Курт. – Если вы полагаете, что это поможет, могу написать отдельный нарочитый запрос от собственного имени, ибо идею вашу разделяю всецело. А теперь – еще раз: что это там за следователь, который напросился мне в конвоиры?

* * *

– Эрнст Хоффманн, следователь первого ранга.

– Курт Гессе… – отрекомендовался он в ответ, оборвав сам себя: – Но наверняка вы сами знаете.

– Верно, наслышан, – кивнул инквизитор, – и немало.

Его попутчик в точности соответствовал образу, представшему в воображении – уже немолодой человек, перешагнувший свой полувековой рубеж уверенно и твердо, сохранив осанку и взгляд сжившегося со своей неспокойной жизнью бойца. Инквизитор ожидал у главных ворот подле двух нетерпеливо топчущихся коней; инструктора Хоффманн поприветствовал, как старого знакомого, тут же обратясь к Курту, и, пока тот приторачивал сумку к седлу, воспроизвел в подробностях уже слышанную им новость об их совместном путешествии.

– Наслышаны… – повторил Курт, не скрывая неудовольствия. – Откуда?

– От отца Бенедикта, – пояснил Хоффманн по-прежнему приветливо, не замечая его враждебности и даже, кажется, несколько забавляясь ею. – Он весьма вас ценит, Гессе; или предпочитаете «фон Вайденхорст»?

– Не предпочитаю, – отозвался Курт хмуро.