|
Я вздохнул, прикрыл глаза и помассировал виски. В ноздри ударил свежий лесной воздух. Волшебный аромат вековых сосен… Как же я отвык от… От чего?! Где я?! Города не было. Я стоял один одинешенек на зеленой поляне, в цветистом разнотравье, на том самом месте, куда меня впервые выбросило из шкафа королевы Танитриэль. Шумел лес, по камушкам бежала речка, а на горизонте голубели высокие стены Ристайла. — Кэт… — с тихим благоговением пробормотал я. — Открывайте, негодяи! — Что тебе нужно, путник? — Ворота приоткрылись, и в узкой щели показалась прыщавая рожа незнакомого стражника. — Праздник уже начался, площадь полна народу, приходи завтра. — Ну уж нет! — Я вовремя успел втиснуть между створками каблук. — Мне нужно пройти сегодня и сейчас. — Убери ногу, болван! Сказано завтра — значит, завтра. Не мешай добрым горожанам повеселиться. А не то я кликну капитана, и ты проведешь недельку другую в гарнизонной тюрьме… Вечно забываю, как надо себя вести в подобных случаях… Не хватало еще, чтоб подвиги заставили совершать прямо под дверями. Все! Я вспомнил… Бац! Свалив стражника прямым ударом в нос, я скользнул внутрь и оттащил парня в сторону. Из караульной, подозрительно прищурясь, вышли еще двое стражей во главе с бородатым начальником. — Кого я вижу — свирепый ландграф! — Он самый! Приятно, что на этот раз вы меня сразу узнали. А помните, как тогда мне пришлось биться сразу с двумя рыцарями? — О, это был великий подвиг. Эй, разгильдяи! Приветствовать всем высокородного лорда Скиминока! Стражники помоложе удивленно вытаращились и перекрестились. — Но… он ведь… умер… — Кто умер? — не понял я. — Да вы умерли, — так же широко улыбаясь, пояснил начальник стражи. — Госпожа Лия и господин ле Буль де Зир своими глазами видели, как вы ушли под ручку с богиней. Постепенно вы поднимались все выше и выше, шагали по облакам, пока не растаяли в золотом мареве. Все поняли, что за великие подвиги и разрушение Зубов вас живым вознесли на небо! Подобные чудеса происходят не часто. Кардинал Калл лично послал буллу Папе, и вас причислили к лику святых. — Офигеть… — Я в изумлении присел на бревнышко у входа. — А сегодня у нас праздник — День святого Скиминока! Сотни рыцарей со всего мира будут вновь пытаться вытащить из камня Меч Без Имени. — Зачем? — Как зачем?! Чтобы узнать, кто будет новым ландграфом. — А почему таким неоригинальным способом? Это же плагиат! Нельзя так явно воровать идею определения претендента у Мэлори из легенд о короле Артуре. Стыд то какой… — Разве? — удивился бородач. — А вот уважаемая госпожа Горгулия Таймс уверяла, что это ваша последняя воля! — Ну… а… э… у… ы… м.. — Я действительно припоминал вольную трепотню насчет чего то подобного. Боже мой, они же все принимают за чистую монету! Чувство юмора или отсутствует напрочь, или настолько специфичное, что лучше его бы и не было. Вот, например, дать негодяю в лоб булавой — это вызывает уважение. Дать так, чтобы он перевернулся вверх тормашками, — взрыв искреннего смеха! Дать по той же башке палкой — уже разочарование, а то и недовольство, ибо это не по рыцарски. Где логика? — Ладно… Приведите в чувство вашего парня, он там у сторожки. Пусть не держит обид — я торопился… Мне пора на площадь, хочу лично полюбоваться на героев, посягнувших на мой меч. — Если позволите, я провожу вас, ландграф, — поклонился начальник. — Здесь справятся и без меня. — Не возражаю, пошли… До центральной площади мы добрались уже минут через десять. |
