|
Но вы то верите, что лично я — ни в чем не виноват? Кудрявая головка Луны тихо легла на мое плечо… — Ты меня еще немного любишь? — Люблю. — Я наконец то обнял ее за плечи. Сразу стало так ласково и уютно. Атмосфера в Аду накаленная, так что мы безбоязненно сидели на тонком плаще, упираясь спинами в голые стены — от камня шло такое тепло, что было даже чуть жарковато. — Послушай, ну вот что мы с тобой ссоримся? — Мы не ссоримся, мы общаемся. Учимся понимать друг друга, — шепнула она, легко поцеловав меня в щеку. — Нашли время… — притворно заворчал я. Как все таки приятно было сидеть с ней рядом. — Мы с тобой в бегах, Бульдозер гостит в плену, Вероника сидит в одиночной камере под строгой охраной, Лия разъезжает неизвестно где, неизвестно на ком, весь Ад взбаламучен, и, судя по очень далеким крикам, Екарный бабай вовсю бодрствует. — Ландграф, а откуда ты знаешь имя этого распутного демона? Ведь его вызвали по твоей просьбе, и, значит, лишь по твоему слову его можно заточить обратно. — Счастье мое, там, где я живу, слова «екарный бабай» всего лишь обычное татарское ругательство. Я просто подумал, что в вашем то мире все не так, не как у нас, чуть чуть иначе… Оно и сработало. — Ты умница, милый! А что значит «екарный бабай»? — Ну… — окончательно смутившись, я попытался подыскать грязному матерному выражению наиболее приемлемую для дамского слуха формулировку: — Что то вроде — «пожилой пассивный гомосексуалист». — Ничего себе — пассивный… — фыркнула Луна. — Да он активнее истосковавшегося племенного быка! — Ничем не могу помочь… — зевнул я, незаметно целуя ее в ушко — В вашем мире все не как у нормальных людей. Ночь прошла спокойно. В целом спокойно… Лишь пару раз мимо нашей пещерки проносился оголтелый черт с истерически рыдающим воплем: «Я не Зухра, я не Зухра, я не Зухра а а аШ» По видимому, бедняга для успокоения наматывал километры по кругу. Впрочем, Ивана он не разбудил, да и мы слушали вопящего в пол сонного уха. Все плохое забылось, нам втроем было так тепло и уютно. Вот, ей богу, всю жизнь бы так жил… Утром наемница разбудила меня поцелуем. Я с восторгом ответил тем же, и мы даже увлеклись, но в это время проснулся Иван. Он неожиданно отодвинулся от Луны и, строго уставившись на нас обоих, прямолинейно спросил: — А где мама? Мы покраснели, как школьники. Реальность не давала о себе забыть даже в сказочном королевстве. Слова нашлись не сразу… — Мама ждет тебя дома. Но до этого нам надо выбраться отсюда, забрать наших друзей и найти богиню Катариаду. Если очень вежливо попросить, то она вернет тебя домой. — А ты? — Я? Мне еще надо кое с чем разобраться. — Ну нет, папочка… тогда я никуда не пойду! Я тоже хочу подвиги совершать! — А есть ты еще не хочешь? Скиминок, ребенок наверняка голодный. — У меня ничего нет — я же не Лия. Это у нее по всем карманам яблоки, семечки, орешки. — У меня тоже ничего, — огорченно вздохнула Луна. — Нас приучали голодать по нескольку дней. — Да не хочу я есть! — вмешался Иван. — Хочешь! — твердо решили мы. — Детей надо кормить. Вовремя. Пойдем найдем Веронику, а уж она нам что нибудь наколдует. Уже рассвело. Стены переходов загорелись разноцветными красками. Такие обалденные мозаичные панно выдает иногда природа! Меня как художника раздирали противоречивые чувства белой зависти и самого искреннего восхищения. Трудно было предположить, что в такой вот красоте живут злобные исчадия Ада. Им бы больше подошли мрачные старые казематы, узкие тоннели с торчащими из стен корнями и абсолютное отсутствие света. |
