Как раз в этот миг вспыхнула молния, столп зеленого огня метнулся от свинцового края тучи к болоту севернее Бурых вод. Огонь продолжал сиять – полоса сверкающей зелени на фоне темного неба. Перекатываясь по небу, загремел гром, и от его силы, казалось, содрогнулся весь небосклон.

Прошли долгие полминуты, прежде чем молния угасла, оставив их на время полуоглушенными и полуослепшими. Гром еще долго раскатывался в небе. Наконец утих и он.

Возобновилась тишина. Они стояли и, моргая, протирали глаза.

– Это то же самое, что видели вы, командир? – спросил Урмин.

– Это намного сильнее, господин генерал. На Гидеоновой пристани было не так ярко и не так долго.

– Вы не обратили внимания, что облака бесследно исчезли? – спросила ведьма без тени удивления в голосе.

Они подняли головы и там, где только что на севере была туча, вновь увидели звезды.

– По крайней мере, этот проклятый вой прекратился.

– Во всем есть свои достоинства… – с натянутой улыбкой заметил Урмин.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и часа, как во весь опор примчался всадник. Глаза у него были вытаращены, форма – в полном беспорядке. Когда Урмин читал рапорт Леншвингеля, руки у него тряслись.

Зверь…

Из болот поднялось создание огромных размеров. Оно передвигалось на четырех десятифутовых ногах, которые под огромным бесформенным телом и массивной паукообразной головой казались настоящими колоннами. Эта скотина взгромоздилась на середину песчаной дамбы и врезалась в главное укрепление. Заграждения рухнули, песчаный вал подался и провалился внутрь. За зверем появились багути, целая армия в десять тысяч человек, ведомая фанатичным порывом, чего раньше за кочевниками не водилось.

Драконы атаковали зверя, но даже драконьи мечи вряд ли могли нанести ему достаточно глубокие раны. Багути по численности значительно превосходили воинов легиона и в окружающей суматохе и неразберихе умудрились добраться до драконов. Два дракона, атакованные многочисленными врагами с копьями и мечами, погибли.

Леншвингель был вынужден оттянуть оставшихся назад, но неприятель преследовал его по пятам. Фланговые позиции были сметены. Они убили сотни багути, но остальные были такими же безумными, как бесы под действием черного зелья. Четвертый марнерийский полк Первого легиона побежал.

После этого огромный зверь исчез; одни говорили, что он просто вернулся обратно в болото и погрузился в него, другие уверяли, что его пожрало зеленое пламя. Но, что бы там ни было, свое дело он сделал. Позиции Легиона оказались в полном расстройстве.

Рожки́ верещали по всей линии обороны. Люди строились и рассредоточивались по северному флангу, за ними следовали драконы. Там уже действовала талионская кавалерия, отчаянно стараясь сдержать багути. Это было уже невозможно. Если они не могли взять укрепленный перешеек, они бросались в воду и плыли, стараясь прорваться сквозь оборону в любом месте. Их лучники залезали на деревья и оттуда посылали стрелы в скопления людей и коней. Другие лучники-багути использовали горящие стрелы, которые сеяли страх и сумятицу.

Урмин и его солдаты развернулись лицом к наступающим кочевникам. Темнота лесов внезапно взорвалась зеленым сиянием, багути начали спрыгивать с деревьев и в следующее мгновение бросились в атаку.

Бой разгорелся по всей временной линии обороны, возведенной по краю леса и защищающей Военную дорогу, которая вела к Рыболовной заводи. Талионским кавалеристам, патрулировавшим эту дорогу по всей длине, был дан строгий приказ сохранять ее свободной. Это был единственный путь армии к отступлению.

Багути сражались, как одержимые. Они действовали намного умнее бесов, их ложные и внезапные выпады подчас заставали драконов врасплох.

Хотя Урмин твердо держал свою линию обороны, потери у него были слишком большими.