— Вижу, ты принесла жертву.

— Да, — отвечает Фелисити. — Теперь ты даруешь нам силу входить в сферы?

— Разве я не обещала, что сделаю это?

Охотница улыбается, но в этой улыбке нет тепла.

— Идите за мной.

Я хватаю Фелисити за руку.

— Тут что-то не так! — шепчу я. — Мы не должны идти.

— Нет, наконец-то все идет правильно, — огрызается Фелисити, вырывая руку и бегом пускаясь за остальными.

Я иду вслед за ними к серебряной арке, к хрустальным рунам. Матушки нигде не видно. Но ветер доносит аромат моего детства. Пряности. Дым отцовской трубки. И… кое-что еще. Снова то самое. Отвратительная вонь.

Мы подходим к рунам Оракула, сердцу всех сфер.

Ветер опять меняет направление. Дурной запах усиливается. Он как бы скрывается под воспоминанием о чем-то остром, пикантном… и похож на запах мяса, гниющего на солнце. Неужели никто больше его не ощущает?

— Что нам делать теперь? — спрашивает Пиппа.

— Использовать магию, чтобы провести меня на другую сторону, — отвечает охотница.

— Если мы возьмемся за руки и выведем тебя, ты дашь нам силу, которая так нам нужна? Мы сами сможем приходить сюда и уходить, когда нам захочется?

— Не я. Моя госпожа. Она даст вам все, чего вы заслужили.

Я настораживаюсь.

— Твоя госпожа?

Фелисити в растерянности.

Все во мне кричит, требуя немедленно броситься в бегство. Я осторожно кладу руку на плечо Фелисити, и она, как будто ощутив мой ужас, тихо отступает назад. Охотница вдруг словно бы становится выше. Ее глаза чернеют; голос изменяется, она шипит…

— Идите ко мне, мои хорошенькие…

Небо внезапно превращается в бушующее море мрачных туч. Охотница в одно мгновение становится огромной, она нависает над нами и превращается в оглушительно визжащий призрак, чей развевающийся черный плащ скрывает под собой души проклятых. Фелисити не в силах отвернуться, отвести взгляд от лица, превратившегося в череп, от глаз, превратившихся в черные овалы, окруженные красным, от острых неровных зубов… Тварь хватает Фелисити за предплечье. Рот Фелисити широко раскрывается, изобразив испуганное «О». И чернота хлынула в ее глаза, и они стали бездонными…

— Нет! — отчаянно кричу я, стремглав бросаясь на Фелисити.

Мы обе валимся на землю. Фелисити дрожит с головы до ног, ее глаза все еще остаются черными. Пиппа с криком падает на четвереньки и ползет вниз по склону холма, к реке.

— Энн! Помоги мне! Мы должны немедленно вернуть ее!

Мы подхватываем Фелисити с двух сторон и бежим к реке. Нам нужно обязательно найти Пиппу. Ветер теперь дует с бешеной силой. Он срывает цветы, листья, ломает ветки деревьев, и все это летит в нас. Одна ветка попадает мне в голову, зацепив щеку. Из царапины течет кровь.

Темный призрак отращивает вторую пару рук, потом третью… Охотница крадется за нами, готовясь раздавить в своих объятиях. Фелисити более или менее опомнилась и бежит с нами к реке. Мы добрались до берега, но Пиппы нигде нет.

Вдруг Энн пронзительно закричала:

— Помогите!

Она смотрится в реку, вцепившись в собственные волосы. Ее отражение меняется. Вся кожа Энн покрывается отвратительными прыщами. Волосы отражения выпадают целыми прядями, а на голове вспухают красные мокрые шишки. Как будто кожа хочет отвалиться от черепа…

— Не смотри на себя, Энн! — кричу я. — Не смотри!

— Я не могу! Я не могу!.