- Что с того?! - Густава затрясло. - Только не стройте из себя тихоню, Нулин! Я сразу сообразил, чьих это рук дело! Вы знали, что мы не ладили с покойным, и после того, как я устроил вам разнос...

- Разнос? О каком разносе вы говорите? - Нулин нервно ухватился за пуговицу пиджака. - Кажется, несмотря на все ваши потуги, эксперимент нам все-таки разрешили. Или я ошибаюсь?

- Не понимаю, - Тония отобрала у них документ, бережно разгладила ладонями. - Ладно, он ваш старый знакомый и вы с ним не ладили... Пусть. Но ведь он умер. Что вас беспокоит?

- Смелее, Густав! В конце концов мы не паталогоанатомы.

- Этого еще не хватало! - Густав метнул в сторону Нулина сердитый взгляд. - Как бы там ни было, вы обязаны были поставить меня в известность. Мне отнюдь не улыбается проводить опыт над человеком, которого я знал.

- Но мы можем заняться им в самую последнюю очередь.

- Это не меняет дела! Я не собираюсь возиться с ним!

- Вы и не будете этого делать, Тония прошла в лабораторию и, устроившись в кресле оператора, деловито защелкала тумблерами картографа. - Возиться с телами покойных придется нам, а вы будете только наблюдать. Или вы чего-то опасаетесь?

- Признайтесь, Густав, вы ведь боитесь мертвецов? - Нулин растянул губы в улыбке.

- Причем здесь это? Боюсь, не боюсь... Это неприятно, понимаете?! И потом, если не ошибаюсь, вы собрались доказать обратное? То есть, как раз тот факт, что они не мертвы или, вернее, не совсем мертвы.

- Ах вот что вас пугает! Великолепно!.. Но не вы ли на вчерашнем совещании выражали бурную уверенность в невозможности положительного результата?

- Совершенно верно! - загрохотал Густав. - Я и сейчас убежден в этом. То, что вы затеваете, не что иное, как несусветная чушь! Профанация всех последних научных установок! Об этом даже нелепо говорить... Вы опускаете аппаратуру для снятия энцефалограмм в одну из исследовательских шахт и ждете, что ваши покойники оживут, Чего ради?!..

- Никто не говорил об оживлении, - Обиженно возразил Нулин. - Все остается по-прежнему. Мы лишь изолируемся тела умерших от различного рода помех и многократно повышаем порог чувствительности приборов.

- Кроме того не забывайте о металлоодежде, - вставила Тония. - Живое человеческое тело тоже может являться источником помех. Кстати, Густав, вы получили комплект белья?

- Черт побери! Конечно, получил! И вы прекрасно об этом знаете!

- Но вы могли по забывчивости не воспользоваться им, - заметила Тония.

- Ага... Стало быть, мне раздеться? - Густав театрально склонил голову набок.

- Разумеется, нет. Мы охотно поверим вам на слово, - Нулин торопливо замахал руками.

- Благодарю покорно!

В лаборатории повисла тишина. Перенеся свое кресло в отдаленный угол, Густав немедленно принялся за примерку физиономических масок, перебирая все - от снисходительного презрения до горделивого безучастия аристократа-отшельника. В конце концов мина скептика-максималиста показалась ему наиболее соответствующей моменту и после долгого колебания он решил остановиться на ней. Не обращая внимания на оживленную мимику коллеги, Нулин занимался аккумуляторной сетью, Тония же легко и непринужденно сновала меж лежащих на прозекторских столах тел. Впрочем, тишина длилась недолго. Молчаливое созерцание оказалось для Густава занятием чересчур тягостным.

- Чепуха! - с пафосом заявил он. - Мертвый мозг - это всего-навсего неодушевленная материя. Нет биотоков, не будет и информационного сигнала. То есть, вероятно, какие-нибудь помехи вы поймаете, но выдать их за энцефалограмму вам не удастся.

- Именно с этой целью институт прислал сюда столь недоверчивого наблюдателя! - подхватила Тония. - Разве вас не прельщает возможность уличить нас в нечистоплотности?

- А вы думаете, мне это не удастся?

- По-моему, насчет того охранника мы погорячились, - Нулин многозначительно взглянул на лаборантку.