Это вызвало за столом нечто вроде паники. Несмотря на все усилия Эндрю представить свою бабушку в более привлекательном свете, ее склонны были считать старой ведьмой, она служила объектом насмешек. Сент-джозефский контингент не мог знать, как Юлия неделю, даже две боролась с болезнью Сильвии, сидела с ней, купала ее, заставляла проглотить кусочек того, ложечку другого. Должно быть, она почти не спала эти дни. И вот ее награда — Сильвия, снова берущаяся за вилку при виде того, как Эндрю берется за свою (словно забыла, как это делается).

Неловкий момент остался позади, «детвора» насытилась, и Фрэнсис съела больше, чем обычно, чтобы подать пример тем двоим, что сидели слева от нее. Это был прекрасный вечер, окрашенный подспудной нежностью — из-за Сильвии и их общей заботы о ней. Казалось, будто они обнимают девушку коллективной рукой за плечи, пока она проглатывает содержимое вилки раз за разом. И Эндрю тоже.

Потом вдруг все заметили, что Сильвия побледнела и задрожала. Она услышала, что кто-то пришел.

— Мой отец, — прошептала она. — То есть это мой отчим…

— Ну нет, — возразил Колин, — он уехал на Кубу, так что это кто-то другой.

— Боюсь, он все же не уехал, — сказал Эндрю и бросился в прихожую, чтобы перехватить появившегося там Джонни.

Он захлопнул за собой дверь, но все слышали рассудительный, самоуверенный голос Джонни и нервный голос Эндрю:

— Нет, отец, нет, к нам нельзя, я объясню позднее.

Громкие голоса, потом тихие, и вот Эндрю вернулся, оставив дверь открытой, и опустился на стул рядом с Сильвией. Весь красный и сердитый, он схватился за вилку как за оружие.

— Почему же он не на Кубе? — спросил Колин с обидой в голосе, совсем по-детски.

Эндрю сказал:

— Отец еще не уехал, но, по-моему, собирается. — И добавил, все еще злясь: — Только не на Кубу, а в какой-нибудь Занзибар… или Кению. — Наступила пауза, во время которой братья общались глазами и гневными улыбками. — Он не один, с ним чернокожий… человек оттуда… африканский товарищ.

Эти поправки в духе времени были выслушаны всей компанией с величайшим вниманием. Африка жила в их сердцах и душах, прогрессивное обучение не пропало даром, и даже Роуз, из школы далеко не прогрессивной, выбирала свои слова тщательнее, чем обычно:

— Мы должны вести себя вежливо с темнокожими людьми, так я считаю.

Сильвия так и не оправилась. Ложка в ее тонкой руке повисла безжизненно.

И теперь Джеймс, который по понятным причинам оказался в растерянности, спросил:

— Почему он едет в Африку вместо Кубы?

Братья в ответ рассмеялись, но это был недобрый смех. Фрэнсис с трудом сдержалась, чтобы не присоединиться к сыновьям. Обычно она старалась не критиковать Джонни в присутствии других людей.

Колин произнес с ухмылкой:

— Пусть теряются в догадках.

Тут уж Фрэнсис не выдержала и тоже засмеялась. Она узнала цитату.

— Точно, — подхватил и Эндрю. — Пусть теряются в догадках.

— Над чем вы смеетесь? — спросила Сильвия. — Что тут смешного?

Эндрю тотчас прекратил насмешничать и взялся за ложку. Но поздно, их ужин, его и Сильвии, уже окончился.

— Джонни сейчас вернется, — сказал он ей. — Ему просто нужно было забрать что-то из машины. Если ты не хочешь с ним встречаться…

— Да-да, не хочу, пожалуйста, — заторопилась приемная дочь Джонни и встала из-за стола, поддерживаемая Эндрю.

Вдвоем они вышли. По крайней мере оба успели хоть что-то съесть.

Фрэнсис крикнула им вслед:

— Попросите Юлию не спускаться, а то они снова поссорятся.