И все. Это могло значить что угодно – от наличия там разумной жизни до болезнетворных бактерий, опасных для человека. За справкой шла сноска на последний том общего атласа, который на «Компасе» не успели получить.

    – Через три часа начинаю эволюцию, – сказал капитан. – Механик мне нужен. Ты – нет.

    – Но мы не успеем разбудить штурмана и второго механика. На это потребуется часов восемь. Почему вы не сказали раньше?

    – Мы обойдемся вдвоем.

    Капитан уже четверо суток не спал, и инъекции переставали оказывать действие. Он устал.

    – Дай мне еще шарик.

    – Опасно.

    – Потом вылечишь, если что. Сейчас мне нужна ясная голова.

    Павлыш был готов к этой просьбе. Шарики находились в кармане. Он прижал один из них к кисти капитана, лежавшей на пульте. Содержимое всосалось под кожу.

    – Я принял решение раньше, но не стал тебя ставить в известность, потому что возражения лишь отняли бы время на дискуссии. А сейчас нам некогда дискутировать.

    – Но все-таки?

    – Все-таки заключается в том, что посадка будет трудной. Не знаю, останется ли что-нибудь от «Компаса».

    Голос капитана звучал равнодушно и холодно. Уже много дней капитан говорил так: он не мог побороть в себе глубокого и безнадежного отчаяния. Он не был виноват, но его корабль разбит. Право судить себя капитан оставил за собой.

    – Чем больше людей мы сейчас поднимем, тем больше людей мы подвергнем опасности. Анабиозные камеры – самое защищенное место корабля. Анабиозные ванны – самое защищенное место в камере. Больше всего шансов выжить у тех, кто находится в ваннах.

    – Я могу быть штурманом. Вы знаете, что я подготовлен к этому.

    – Не нужен мне сейчас штурман! Зачем мне штурман? Чтобы бросить, как ты выразился, жестяную банку на пустую планету?

    – Да.

    – Слушай меня, Павлыш. Ты судовой врач. Ты отвечаешь, в пределах своих возможностей, за здоровье и жизнь команды. Поэтому при посадке твое место будет вместе с экипажем. В анабиозном отсеке.

    – Вы тоже относитесь к команде. И механик. Моя помощь может понадобиться и вам.

    – Правильно. Но в таком случае мне нужен живой врач. Если надо будет собирать нас по частям, для этого ты должен уцелеть. Приказываю тебе отправиться в анабиозный отсек. Я, конечно, хотел бы загнать тебя самого в ванну, но боюсь, что это превышает мою власть над тобой.

    – Вы правы. И я, возражая вам, руководствуюсь теми же соображениями интересов экипажа. Мои услуги могут понадобиться сразу после посадки. Кроме того, вывод людей из анабиоза также труден без участия врача...

    – Ладно, я ведь не спорю. Так что прошу тебя через два часа отправиться в анабиозный отсек, я сам спущусь туда и проверю, надежно ли ты пристегнут. И будь разумен, не пытайся прибежать на мостик и принять участие в наших скучных делах. Ты будешь мне мешать...

    – Хорошо, – согласился Павлыш.

    – А сейчас займись-ка, пожалуйста, обедом. Накорми нас как следует. Нет никакой гарантии, что мы доживем до следующего обеда.

    – Надо будет дожить. Мы отвечаем за тех, кто спит...

    – Не надо меня учить, – сказал капитан. Он очень устал. – И не теряй времени даром.

    * * *

    .