|
Министр земледелия, помимо всего прочего, будет руководить большой переселенческой программой, призванной перебросить на слабозаселенные земли Сибири и Дальнего Востока за те же десять лет примерно двадцать миллионов крестьянских душ. С другой стороны, с вами должен взаимодействовать министр труда, с которым пока есть определенные проблемы. Вообще-то мы планировали назначить господина Ульянова, главного редактора нелегальной большевистской газеты «Искра», финансируемой одним российским предпринимателем, неким Саввой Морозовым. Разумеется, это назначение может состояться только в том случае, если господин Ульянов сумеет отрешиться от своей догмы об обязательном низвержении самодержавия и сосредоточится исключительно на борьбе за права рабочего класса. Задача этой борьбы архинужная и архиважная. Деньги, эта кровь экономики, не должны оседать в кубышках толстосумов и банковских хранилищах, а, пройдя через руки предпринимателей, должны снова поступать в оборот – либо в виде жалования рабочим, либо в виде налогов государству, либо в виде затрат на расширение производства. Но вернемся к господину Ульянову. Разумеется, это сложный человек, но, как нам сообщили, у вас есть на него влияние, не может не быть. Скажите, Савва Тимофеевич, это действительно так?
Получив вопрос в лоб, Савва не знал, что и сказать. Соврать явно не получится, ведь господину канцлеру уже известно, что он финансирует большевиков, а говорить правду было боязно… – Ладно, – махнул рукой Одинцов, правильно поняв эту заминку, – можете не отвечать, нам и так все известно. Ведь, наряду с вашими коммерческими и организационными талантами, ваш статус сочувствующего в партии большевиков имел немаловажное значение при приглашении вас на должность министра экономики. На этом месте нам не нужен такой деятель, который за денежными потоками, миллионами пудов железной руды и каменного угля, объемами выплавляемой стали и прочими экономическими показателями не увидит живых людей, без которых все это пустой звук. Вздохнув, канцлер империи вытащил из ящика стола сложенный вчетверо лист бумаги и передал его Савве Морозову. – Вот вам список персон, – сказал он, – с которыми желательно наладить сотрудничество. Там и упоминавшийся уже господин Ульянов, и ваш сотрудник господин Красин, а также другие господа, с которыми вы пока не встречались. Считайте это вашим первым заданием на государственной службе. Часть из них мы определим в министерство Труда, часть распределим по другим ведомствам, а господина Красина, к примеру, вы можете забрать к себе в министерство Экономики. Приступайте к работе поскорее, потому что время не ждет. В случае хотя бы минимального успеха могу гарантировать вам чин третьего класса табели о рангах, а также графский титул для вас и ваших детей. И, ради Бога, Савва Тимофеевич, прекратите играть с господами либеральными контитуционалистами. Честное слово, лучше вляпаться в дерьмо, чем в эту липкую и противную субстанцию. Сколько бы времени ни прошло, а слово «либерал» будет звучать как самое грязное ругательство. Надеюсь, вы меня поняли… Полчаса спустя Савва Морозов вышел из Зимнего дворца и надел на голову шляпу. От пережитых неожиданных впечатлений голова у предпринимателя и мецената гудела как колокол, поэтому, немного пошатываясь и опираясь на трость, он направился в сторону гостиницы. Первым делом теперь ему нужно было вернуться в Москву и там встретиться с товарищем Красиным. Начиналась новая жизнь, и пока было непонятно, во что все это может вылиться.
[5 августа 1904 года, 17:45. Санкт-Петербург, Зимний дворец, Готическая библиотека.]
Это был первый визит экс-императора Николая в Зимний дворец за последние пять месяцев. Все это время, начиная с момента кончины императрицы Александры Федоровны, русский монарх провел в добровольной самоизоляции, подальше от шума буйной столицы, не желая и носа казать в Зимний дворец, где они с Аликс, как ему хотелось думать, счастливо прожили десять лет своего супружества. |
