Примечание авторов: * В те времена, когда еще не были изобретены усилители, из-за затухания сигнала через каждую тысячу километров располагались ретрансляционные станции, на которых операторы-телеграфисты принимали телеграммы и переотправляли их дальше. Таким образом, телеграмма, переданная с островов Эллиота до Петербурга, будет идти около восьми часов. И это факт. Именно столько шли телеграммы, которыми в начале войны обменивались Наместник Алексеев и царь Николай.

У Ольги горели щеки и блестели глаза, когда она запечатывала свое письмо в конверт, чтобы назавтра отослать оригинал по почте. Она была явно довольна собой. Кроме того, ее будоражили грядущие события. Меня они тоже волновали. Страшно мне не было – я бывала в разных, порой смертельно опасных переделках, но теперь все воспринималось мной несколько по-другому. Я уже не была у себя одна. Нас было двое… И это многое меняло.

13 июня 1904 года, 04:05. 30 километров юго-восточнее островов Эллиота, окрестности островов Блонд, британская эскадра.

Все случилось как раз в тот момент, когда от розовой зари в северо-восточной части горизонта стали заниматься серые сумерки, на фоне светлеющего неба обрисовавшие темные силуэты не такого далекого главного острова архипелага Блонд. Все. Штурман флагманского броненосца «Глори» мог с облегчением выдохнуть и тихо прошептать благодарственную молитву Деве Марии. Всю ночь он вел эскадру в открытом море по компасу и звездам, и к первым проблескам рассвета вывел ее туда, куда и собирался изначально. Ошибка не составляла и мили, что было в принципе вполне безопасно.

Сейчас, когда до цели было подать рукой, эскадра могла начать увеличивать ход с десяти узлов до семнадцати-восемнадцати узлов полного хода броненосцев. В таком случае (броненосцы совсем новые и механизмы должны выдержать нагрузку) островов Эллиота можно достигнуть за час. К тому времени за кормой у приближающихся кораблей в небо начнет подниматься яркое утреннее солнце, что затруднит не только сопротивление, но и опознание приближающейся эскадры. Вице-адмирал Ноэль, который в столь ранний час тоже поднялся на мостик, согласился с решением главного штурмана и отдал приказ, чтобы на кораблях немедленно увеличили пары с целью довести скорость эскадры до восемнадцати узлов. Если броненосцы начнут отставать, можно будет немного сбросить ход.

Еще вчера вечером командам огласили цель похода, и теперь настроение у матросов и офицеров было приподнятое. Подумаешь, требуется разгромить русское гражданское поселение на островах, не защищенное ни береговыми батареями, ни боевыми кораблями, потом захватить в плен тех, на кого укажут офицеры, и убить всех остальных. Чтобы дополнительно увеличить энтузиазм, матросам сказали, что на островах имеются множество молодых корейских баб, с которыми, перед тем как убить, можно будет неплохо поразвлечься. Итак, вперед, во славу Британской империи и короля Эдуарда седьмого. Гип-гип, ура! Гип-гип, ура!

А вот у самого вице-адмирала Ноэля настроение было не столь радужным. При выходе из Вэйхайвэя он был твердо уверен в успехе своей миссии. Русская тихоокеанская эскадра находится у недавно захваченной Цусимы, обживает новую маневровую базу, и только вмешательство Господне способно вернуть ее обратно, к островам Эллиота; а значит, никто и ничто не помешает ему, вице-адмиралу Жерару Ноэлю, выполнить задуманное – разгромить тайное русское поселение на Эллиотах и захватить в плен нескольких Особо Важных Персон. Когда он сделает это, то одновременно поквитается за то унижение, когда он перед лицом превосходящей силы был вынужден бросить на произвол судьбы транспортный конвой, и заработает неувядаемую славу рыцаря Британской Империи, сражающегося за ее благополучие на дальних рубежах. А там – почетная отставка с пенсией и мундиром и, быть может, теплое место члена парламента на старости лет.

Первую ядовитую крупинку сомнения в него заронил русский миноносец, назойливо, как овод, кружащий в море в виду британской эскадры.