Начну я с Териксана. Флот улетел, чтобы начать долгую компанию по захвату версгорских колоний. Джарский гарнизон занял Дарову. Женщины, дети и старики, которые так мужественно обороняли крепость, получили ту награду, которая была во власти сэра Роже. Он переместил их на остров, где пасся наш скот. Здесь они могли жить в лесах и на полях, возводить дома, пасти стада, охотиться, сеять, жать и делать все, что они делали дома. Правила ими Катрин. При ней находился Бранитар, как для того, чтобы он не смог рассказать слишком много союзникам-джарам, так и для обучения версгорскому языку. На крайний случай в ее распоряжении находился быстроходный космический корабль. Джарам посещение острова было запрещено, что бы они не увидели чего-нибудь нежелательного.

Это было мирное время, но в сердце миледи мира на было. Для нее великое горе началось после отлета сэра Роже. Она шла по цветущему лугу, слушая шорохи ветра в роще, две девушки шли за нею. В лесу слышались голоса, звуки топора, лай собак, но она воспринимала их как во сне.

Внезапно она остановилась. В первое мгновение она могла только смотреть. Потом одной рукой схватилась за нагрудный крест. Ее девушки, хорошо выученные, отошли за пределы слышимости.

Из лощины, прихрамывая, вышел сэр Монтбелл. Он был в изысканном наряде, и только его меч у пояса напоминал о шедшей войне. Костыль, на который он опирался, не гармонировал с грацией, с которой он снял для поклона свою, украшенную плюмажем, шляпу.

— Ах, — воскликнул он, — это место превратилось в Аркадию, а старик Хоб, пасущий стадо свиней, которого я только что встретил — это языческий Аполлон, играющий гимн великой волшебнице Венере…

— Что это? — в синих глазах миледи была тревога. — Разве флот вернулся?

— Нет, — сэр Оливер пожал плечами. — Проклятая вчерашняя неосторожность. Я разбился, играл в мяч и споткнулся. Подвернулась лодыжка, и я теперь так слаб, что совершенно бесполезен в битве. По необходимости, я передал свои обязанности юному Хафу Торну и в самолете прилетел сюда. Теперь придется ждать выздоровления, а потом искать корабль и джарского пилота, чтобы присоединиться к товарищам.

Катрин отчаянно пыталась заговорить:

— В… своих уроках языка… Бранитар упоминал, что звездный народ владеет м… медицинским искусством, — она вспыхнула, как пламя. — Их приборы заглядывают даже внутрь человеческого тела, и они впрыскивают лекарства, которые залечивают любые раны за считанные дни…

— Я думал об этом. Я, конечно, не хочу быть увальнем на войне. Но потом я вспомнил прямой приказ моего господина, что мы не должны разубеждать своих союзников в том, что мы не менее искусны, чем они. Поэтому я не решился просить помощи у их врачей, — продолжал он. — Я сказал, что остаюсь для завершения некоторых дел, а костыль ношу, как наказание за грехи. Когда же природа излечит меня, я отправлюсь. Но, по правде говоря, это разобьет мне сердце. Ведь я покину вас.

— Сэр Роже знает?

Он кивнул, и они торопливо сменили тему. Но этот кивок был отчаянной ложью. Сэр Роже не знал. Никто не осмелился сказать ему. Я мог бы сказать, сэр Роже не ударил бы человека в рясе, но я и сам этого не знал. Поскольку барон в эти дни избегал общества сэра Оливера и у него было над чем поломать голову, то он и не думал о нем. Полагаю, что в глубине души он и не хотел об этом думать.

Повредил ли сэр Оливер лодыжку на самом деле, я не могу сказать. Но если и так, то это весьма странное совпадение. Я сомневаюсь, планировал ли он свое предательство заранее. Скорее, он хотел продолжить свои переговоры с Бранитаром и посмотреть, что из этого выйдет.