Юрий Жуков.

В СМОЛЕНСКИХ ЛЕСАХ

В бурю, в бурю, снова...

В прошлом веке в Смоленской губернии, в захудалом дворянском поместье Ельнинского уезда жил отставной пехотный офицер Михаил Кузьмич Пржевальский.

Послужной список его был несложен: из дворян Тверской губернии, Бородинского полка портупей-прапорщик; был в походе на польских повстанцев; до поручика дослужился в 1834 году, когда переведен был в Невский морской полк.

Вскоре Михаил Пржевальский вышел в отставку, поселился на покое в смоленской глуши. Высокий, тощий, нескладный, он всегда был одолеваем недугами. Где-то, может быть, в Полесье во время польской кампании он заболел колтуном. По этой причине Пржевальский носил на голове ермолку.

Не так далеко от места уединения отставного пехотного офицера, в селе Кимборове, жил в своем имении рослый отставной фельдъегерь, старый служака Алексей Каретников.

Вышел он из тульских крестьян, выслужился на доставке важных депеш самому Александру I, не раз бывал в Западной Европе. У Алексея Каретникова была страсть – он любил животных и птиц. У себя дома держал целую стаю попугаев и выводок обезьян. По его комнатам летали птицы. Но не это тянуло Пржевальского в дом старого фельдъегеря: ельнинский отшельник влюбился в младшую дочь Каретникова – красавицу Елену.

Притязания Пржевальского были настолько упорны, что старику пришлось сдаться. Вскоре сыграли свадьбу.

13 апреля 1839 года у молодых родился первенец, крепкий, здоровый младенец, заглушавший своим криком бормотание каретниковских попугаев. Его назвали Николаем.

Новая семья прожила в Кимборове недолго.

Старый Каретников стал подумывать о том, как лучше устроить жизнь дочери. Отставной морской пехотинец почти ничего не имел. Хозяин он был плохой, правила домом Пржевальских сама Елена Алексеевна – красивая и властная женщина. Старик дал им участок в глухом лесу за Кимборовом. Когда Николаю Пржевальскому исполнилось три года, дед умер, завещав дочери тридцать пять крепостных душ. К тому времени на месте кимборовской хижины стоял уже новенький домик усадьбы Отрадное.

Кто же окружал мальчика? Кроме матери и отца, близкими людьми были дядя, Павел Каретников, быстро промотавший фельдъегерское наследство, – страстный охотник, пьяница, грамотей и любитель природы, и ключница Макарьевна. Под присмотром этой полновластной правительницы дома рос Николай Пржевальский.

Макарьевна занимала в жизни мальчика большое место. Это была толстая, низенькая женщина, такая же крепостная крестьянка смоленских помещиков, как и остальной простой люд Отрадного. Разница была лишь в том, что Ольга Макарьевна, как величали ее дворовые Пржевальских, была верной слугой господ и деспотом поместья. Но она любила до самозабвения мальчика. Где-то в глубинах ее суровой души хранился неистощимый кладезь нежности и заботливости. Макарьевна баловала мальчика вяземскими пряниками и восковой антоновкой, а вечерами рассказывала ему старое предание об «Иване Великом Охотнике». Вокруг Отрадного лежали дикие леса и сумрачные болота.

В комнате дяди Павла Алексеевича – мир холодных ружейных стволов, птичьих чучел. Пищик, манки, следы грязных собачьих лап, прохладные носы легавых псов, которые, ласкаясь, тыкались прямо в лицо мальчика... И тут же – недопитый штоф, старые книги и календари на столе рядом с охотничьим арапником. Эта комната была веселее всех. Здесь не слышалось надрывного кашля отца, голоса Макарьевны, занятой подсчетом холодного холста, скатанного в трубки. В комнате дяди будущий Великий Охотник слышал рассказы о зверях и птицах.

Мать начала учить сына грамоте, усадив его за букварь в день пророка Наума. «Пророк Наум, наставь на ум», – говорила в тот холодный зимний день Макарьевна.

Жизнь в Отрадном текла ровно и однообразно.