Планировал взять с собой Самуила, но потом передумал. Хрен его знает, как на Руси к евреям относятся, а медикуса хрен перепутаешь, рожа самая иудейская. Поэтому поехал Август Рихтер, его лучший ученик.

Из оруженосцев со мной только Луиджи. Его брат, к сожалению, так и не оправился после того, как получил арбалетный болт в спину от стражников инквизиции. Точнее, стал непригоден к строевой. Поэтому остался дома.

Есть еще людишки из числа специалистов в разном ремесленном деле, но они в круг ближников не входят, так что будут харчеваться с командой.

Я не спеша устроился на своем кресле и бросил:

- Чего мнетесь? Особое приглашение надо?

Не понадобилось, соратники дружно ринулись за стол. Быстро пробормотали молитву и забрякали приборами. Падре Эугенио зашарил взглядом по сервированным блюдам, тоскливо вздохнул, но промолчал и принялся уныло хлебать уху.

Я про себя улыбнулся и кивнул Себастьяну. Кок тут же мотнулся на камбуз и поставил перед монахом тарелку с доброй горкой тушеного мяса. Великим любителем оказался наш падре до тушенки. Только бы ей и питался. Прямо настоящий маньяк.

Да-да, не удивляйтесь. Есть у нас на борту самая настоящая тушенка. Свиная и говяжья. В жестяных банках весом примерно по одному мару. То есть, где-то по четыре с половиной килограмма каждая. Откуда взялась? Я заново изобрел от нечего делать. Автоклав кузнецы соорудили за неделю, не бог весть какая задача оказалась. С металлом для банок – гораздо сложнее, пришлось строить пресс на водном приводе, а потом доклепывать и лудить оловом каждый лист вручную, но, в итоге, все-таки справились. Жесть получилась толстая, хотя и пригодная для задумки. Потом я долго экспериментировал с рецептурой и конце концов добился почти такого же вкуса, как у знаменитой советской тушенки. Правда, ни о каком массовом производстве даже речи не может идти, так как затея обошлась просто в сумасшедшие деньги.

- Сир, – Тук ревниво стрельнул глазами на падре Эухенио. – Ничего не пойму. Мы уже полдня стоим у берега и никого. Мальчишка не в счет. У нас давно бы нарисовался какой-нибудь барон со своими людьми, с требованием мзды за стоянку.

Рагнар гулко кашлянул и посмотрел на меня. Я кивнул в ответ, давая разрешение говорить.

- Я сам в этих местах никогда не был, – начал мурман. – Но знаю, что здесь можно несколько дней идти, но так никого и не встретить.

- Интересно, – монах аккуратно вытер губы грязным платком. – Насколько велика эта страна?

- Вы даже представить себе не можете, насколько она велика, – я усмехнулся. – На ее территории поместятся все страны Европы, и еще останется место.

- А как здесь относятся к матери нашей католической церкви? – задал очередной вопрос священник.

- Точно так же, как матерь наша католическая церковь относится к другим ветвям христианства, падре Эухенио, – спокойно ответил я. – То есть, нетерпимо. А посему, рекомендую вам вести себя...

Но недоговорил, потому что с клотика завопил один из наблюдателей.

- Наблюдаю сильный дым! Там, далеко...

- Что горит?

- Не ведаю, сир... – после недолгой паузы отозвался моряк. – Точно не видно...

- Сир, дозвольте, я гляну, – с готовностью вызвался Луиджи.

- Держи, – я протянул ему подзорную трубу.

- Я мигом! – на бегу бросил паж и ловко, как настоящая обезьяна, принялся взбираться по вантам.

- Может лес? – предположил Фиораванти. – Тут его столько, что...

- Где-то в той стороне должно быть поселение и монастырь, – неуверенно высказался Рагнар.

Я задумался. Где находится Николо-Корельская обитель, я знаю весьма и весьма приблизительно.