Индеец поклонился.

— Мой брат вернется с третьим солнцем, чтоб провести нас к Курумиле.

— Жоан вернется с третьим солнцем.

Индеец с достоинством поклонился белым, обрадовавшись, что может отдохнуть несколько часов после усиленной ходьбы.

— Дон Грегорио, — сказал дон Тадео по уходе индейца, обращаясь к своему лейтенанту, — вы через три дня отправите генерала Бустаменте в Чили. Я поеду с вами до перекрестка, где начинается дорога в Сан-Мигуэль. Эти три дня, — сказал он, улыбаясь Луи, — необходимы, чтоб вам совершенно оправиться. Бог знает, каков будет наш путь, надобно, чтоб вы могли перенести всю тягость его.

Пока все это происходило в доме дона Тадео, Антинагуэль снова привез донью Розарио в прежнюю хижину и поручил ее надзору одного из своих мозотонов, которому наказал обращаться с нею почтительно. На обратном пути в деревню бедную девушку оставили силы, и она в обмороке упала с лошади и ударилась головою о камень. Мозотоны Антинагуэля подняли ее, крепко привязали к лошади и поехали вокруг нее. По приезде в деревню перевязали ей рану орегановыми листьями и уложили спать. Отдав необходимые приказания, Антинагуэль снова вскочил на коня и, сопровождаемый своими мозотонами, поскакал в арауканский стан, расположенный на границах Вальдивии.

У арауканцев правильно устроенное правительство, что особенно ясно обнаруживается во время войны. Известно, что во время покорения Перу и Мексики туземные обитатели этих стран обладали значительной степенью образованности, и только суровое иго непобедителей заставило их снова погрузиться во мрак варварства. Аукасы, эти краснокожие спартанцы, с тех нор должны были непрерывно драться за свою свободу— самую драгоценную для них вещь. Они оставили все прочие заботы, имея в виду только эту высокую цель. Вот отчего они остались на той степени просвещения; на какой застали их первые европейцы. Единственно, в чем они преуспели, это в военном искусстве, чтобы крепче противостоять испанцам, неустанно теснившим их.

Войско арауканцев, которое в один день может достигнуть двадцати тысяч, состоит из пехоты и конницы. Индейцы завели конницу потому, что видели, какие преимущества дала она испанцам в первых битвах с ними. С необыкновенной легкостью и проворством, столь свойственными индейским племенам, они привыкли к управлению конями и скоро превзошли в наездничестве своих учителей. Они отбили несколько больших табунов лошадей, и уже в 1568 году, то есть через семнадцать лет после первой встречи с европейцами, в их войске было несколько конных отрядов. Токи Кадегуалъ, прапращур Антинагуэля, первый в 1583 году дал правильное устройство коннице, легкость и проворство которой вскоре сделались опасными для испанцев. Пехота (мануситалинко) разделяется на полки и роты. Во всяком полку есть тысяцкий, и в каждой роте сотник. Устройство кавалерии подобное; число лошадей в отряде не постоянное и изменяется в зависимости от обстоятельств.

У всякого большого отряда есть знамя, украшенное звездою, гербом племени. Странно, что знамена есть даже у таких полудиких народов. У солдат, конечно, нет установленной формы. Все одеты, как обычно, но под одеждой у всех — кожаные латы, а на голове кожаный же шлем. Кожа для этого выделывается особым образом и обладает необыкновенной твердостью. Конница вооружена копьями, оканчивающимися железными остриями в несколько дюймов длины. Железо это выковывается самими арауканцами. Кроме того, есть у них еще короткие широкие мечи с треугольными клинками, вроде наших штыков. Во время оно у них были пращи и луки, теперь почти оставленные. Опыт научил индейцев, что лучше прибегать к холодному оружию, чтобы лишить врагов возможности владеть оружием огнестрельным. До сих пор этим храбрым воинам не удалось найти способ делать порох, несмотря на многочисленные опыты. Индейцы пользуются только захваченными ружьями и снарядами и научились так владеть ими, что не уступают лучшим солдатам.