— Дон Тадео де Леон, — воскликнул дон Грегорио решительным тоном, — или вы забыли о вашей дочери, донье Розарио?

При имени своей дочери по всему телу дона Тадео прошла судорога. Он поднес руку к своему горевшему лбу и, остановив блуждающий взгляд на том, кто обратился к нему с вопросом, вскричал раздирающим голосом:

— Дочь моя! Спасите мою дочь!

Вдруг смертная бледность покрыла его лицо, он закрыл глаза, выпустил из рук поводья и упал навзничь. Но друг его быстрее мысли соскочил на землю и поддержал его. Дон Тадео лишился чувств. Дон Грегорио с нежностью поглядел на него, взял как ребенка на руки и уложил на разостланные солдатами плащи.

— Он спасен, — сказал дон Грегорио.

И все эти грубые люди, которые не вздрогнут ни при какой опасности, вздохнули свободнее при этих словах надежды, которую они начинали уже терять. Они натянули попоны и плащи на ветвях того дерева, под которым лежал их начальник, чтоб защитить его от дождя. И молча, неподвижные, держа лошадей в поводу, стояли, почтительно склонив головы, на дожде и ветре и с нетерпением ждали, скоро ли очнется их отец. Так прошел час — целая вечность. Все это время не было слышно ни слова, ни вздоха.

Дон Грегорио, наклонясь над своим другом, следил при трепетном свете факела за ходом кризиса. Мало-помалу судорожная дрожь утихла, и больной совершенно успокоился. Тогда дон Грегорио распорол рукав у дона Тадео, обнажил правую руку и кинжалом проколол вену. Сначала крови не было. Но через несколько минут показалось черное пятно с булавочную головку. Оно все увеличивалось, наконец покатилась капля крови, за ней другая, третья, и через две минуты брызнула черная и пенистая струя.

Все присутствующие, вытянув головы, внимательно следили за больным. Так прошло довольно долгое время. Кровь текла все сильнее и сильнее. Дон Тадео лежал как мертвый. Наконец он сделал движение. Его зубы, до тех пор стиснутые, разжались, он вздохнул. Кровь стала красной. Дон Тадео открыл глаза и спокойно, но с удивлением осмотрелся вокруг.

— Где я? — прошептал он слабым голосом. — Что случилось?

— Слава Богу, наконец-то вы пришли в себя, — сказал дон Грегорио, зажимая рану пальцем и перевязывая ее своим носовым платком. — Как мы боялись за вас!

Дон Тадео сел и провел рукою по лбу, на котором выступил пот.

— Но что все это значит? — спросил он твердым голосом, стараясь припомнить бывшее. — Скажите мне, что случилось? Я весь точно разбитый и чувствую слабость во всем теле. Расскажите мне все по порядку.

— Еще бы! Вы упали сильно с лошади, — говорил дон Грегорио, не желая вспоминать о нравственных причинах припадка. — Спросите этих кавалеров! Мы думали, что вы ушиблись до смерти. Бог спас вас для блага отечества!

— Странно! Я ничего этого не помню. Я помню только, как мы расстались с друзьями, и вдруг налетела буря…

— Так, так! — поспешно перебил дон Грегорио. — Видите, вы все помните. Ваша лошадь испугалась и понесла. Мы бросились за вами. Когда подскакали, то видим, вы лежите в канаве. Лошадь, верно, не могла перескочить ее и упала. Мы вас подняли, и я пустил вам кровь.

— Да? Должно быть, так. Хорошо, что вы догадались бросить мне кровь. Мне теперь легко, голова не горит и на душе спокойно. Благодарю вас, теперь я чувствую себя совсем спокойно, и, кажется, мы можем продолжать путь.

Дон Грегорио видел, что его хитрость удалась только наполовину. Но он и виду не показал, что понял это.