«Странно, — проговорил про себя Раксоль, — слишком уж все странно!» Ему пришло в голову взглянуть на номер комнаты, которую только что покинул метрдотель, и он прокрался к двери.

— Черт! — изумленно пробормотал он.

На двери красовался номер сто одиннадцать, это был номер комнаты его дочери! Раксоль попробовал было отворить дверь, но она оказалась заперта. Тут он бросился к себе, в номер сто семь, схватил один из пары револьверов (таких, какие обыкновенно изготовляются для миллионеров) и пошел вслед за Жюлем по поперечному коридору. В конце него находилось окно, оно было распахнуто, и рядом с невиннейшим видом стоял Жюль и смотрел в него. Всего десять бесшумных шагов, и Теодор Раксоль оказался у него за спиной.

— На одно слово, голубчик, — проговорил миллионер, небрежно помахивая револьвером.

Метрдотель, несомненно, вздрогнул от неожиданности, но, сделав усилие, тотчас овладел собой.

— Что вам угодно, сэр? — спросил он спокойным голосом.

— Мне угодно знать, за каким чертом вы заходили сейчас в номер сто одиннадцать, — сдерживая ярость, тихо, но четко проговорил американец.

— Меня просили сюда прийти, — все так же спокойно ответил Жюль.

— Вы лжете, и лжете неискусно. Это комната моей дочери. Ну, отвечайте же, пока я еще не решил, пристрелить вас или выкинуть в окно.

— Извините, сэр, но в номере сто одиннадцать проживает джентльмен.

— Предупреждаю вас, мой друг, что возражать мне очень безрассудно с вашей стороны. Больше даже не пытайтесь это делать. Мы сейчас вместе войдем в эту комнату, и вы мне докажете, что ее занимает джентльмен, а не моя дочь.

— Это невозможно, сэр, — спокойно проговорил задержанный.

— Едва ли, — отрезал Раксоль и взял Жюля за рукав.

Миллионер знал наверняка, что Нелла занимает номер сто одиннадцать, потому что сам осматривал его вместе с ней и сам проследил за тем, чтобы туда были благополучно доставлены сундуки с багажом дочери, ее горничная и она сама.

— Теперь отворяйте дверь, — шепнул Раксоль, когда они подошли к упомянутой комнате.

— Надо постучать, — замялся метрдотель.

— Отнюдь. Отворяйте, у вас, конечно, есть запасный ключ.

Увидев наведенный на него револьвер, Жюль повиновался с большой готовностью и только укоризненным жестом дал понять, что снимает с себя всякую ответственность за столь оскорбительное и злостное нарушение благопристойности гостиничной жизни. Раксоль вошел. Комната была ярко освещена.

— Вас спрашивают, сэр, и непременно желают вас видеть, — проговорил Жюль и поспешно скрылся.

Мистер Реджинальд Диммок, все еще во фраке, с папиросой в руке, поспешно поднялся из-за стола:

— Добро пожаловать, дорогой мистер Раксоль, какой приятный… гм… сюрприз.

— Где моя дочь? Это ее номер, — не отвечая на приветствие, сурово спросил американец.

— Возможно, я неточно расслышал, что вы изволили сказать, мистер Раксоль.

— То, что это номер мисс Раксоль.

— Дорогой сэр, — ответил Диммок, — лишь помешанному могла прийти в голову такая фантазия! Только уважение к вашей дочери мешает мне силой удалить вас из комнаты за столь немыслимое предположение!

Маленькое пятнышко на переносице Раксоля вдруг сделалось белым.