Но Скарн уже решил, что понапрасну теряет время. Он взял спутницу за локоть и повел за собой.

Откуда-то издали доносилось жужжание механизма. Вскоре они добрались до угла, на котором было укреплено несколько табличек, причем смысл каждой остался для них загадкой: «Хранилище метки-П», «Составляющие меченой клетки», «Идентификационные данные». Скарна заинтересовал последний указатель; ученый наверняка отправился бы в этом направлении, если бы его внимание не привлекла другая табличка, на которой значились исключительно рандоматические символы. Стрелка указывала как раз в ту сторону, откуда доносилось жужжание механизма.

Игрок обернулся к Кэденс:

— Послушай, можешь вернуться к себе, если хочешь. Тогда ты будешь вне подозрений. Теперь я справлюсь сам.

— Ну уж нет, — отозвалась побледневшая женщина. — Нам нужно держаться вместе.

— Хорошо.

Жужжание становилось все громче, а потом вдруг стихло. Внезапно перед заговорщиками открылось помещение, сильно отличавшееся от тех, что они уже видели. В центре его стоял большой стол, за которым сидели несколько человек. Перед каждым находилось счетное устройство. Одного Скарн узнал — это был высокий неф, входивший в математический «мозг» «Колеса». Лица остальных на таком расстоянии различить оказалось невозможно.

Вся дальняя стена помещения представляла собой огромную приборную панель. Бросался в глаза массивный пульт управления, окруженный со всех сторон механизмами непонятного назначения. От них-то и исходил привлекший внимание Скарна гул.

Мгновенно оценив обстановку, Скарн юркнул за колонну, увлекая за собой спутницу. Ученый мог только гадать, заметили ли его ассистенты, что стояли у приборной панели.

Улучив момент, рандоматик осторожно выглянул. Неф поднялся со своего места и, подойдя к машине, что-то сказал ассистенту. Тот принялся нажимать какие-то кнопки.

Скарн почти не сомневался, что именно здесь идет основная работа над уравнениями везения. «Отлично, а теперь надо сматывать удочки», — мысленно сказал он себе. Было ясно, что сейчас он при всем желании не сумеет получить необходимую информацию. Зато он мог теперь подсказать властям, на какой объект направить острие атаки, — пусть сами принимают меры. Вопрос заключался лишь в том, смог ли он усыпить подозрения Кэденс относительно побудительных мотивов своих действий?

Рандоматик уже собирался незаметно исчезнуть, когда металлический голос рявкнул у него над ухом:

— Вы находитесь в запретной зоне! У вас есть право доступа?

— Да, — торопливо ответил Скарн.

— Подтвердите его.

Скарн замялся, не зная, что сказать охранной системе.

— Вы не обладаете правом доступа, — подытожил компьютер. — Пожалуйста, оставайтесь на месте.

Чейн увидел, как кто-то вышел из-за угла. Присмотревшись, он разглядел темнокожего математика. В течение нескольких секунд оба молча смотрели друг на друга.

Скарн повернулся к Кэденс:

— Оставайся здесь. Я сам поговорю с этим человеком.

И шагнул вперед. Но сделать ему удалось только один шаг плотная пелена обморока окутала его разум.

Злобный смешок:

— Ага, очухался. Ну вылитый клоун!

Скарн в очередной раз пришел в себя. Дом вел допрос быстро и почти безболезненно (хотя и приятным назвать такой метод было никак нельзя), однако разум ученого отключался каждые несколько минут.

Руки и ноги игрока были прикреплены ремнями к низкому креслу. Его голову охватывал металлический обруч, от которого к контрольному пульту уходили провода. Все это живо напомнило Скарну проверку на идентификационной машине.