– Барон, прошу вас, не делайте этого! Вы просто безумец! Они убьют вас!

Мадлен потянула пояс на себя, безуспешно пытаясь остановить Дункана.

Господи, ну как спасти его?!

Они дошли до тяжелой двери, ведущей во двор замка. Барон толкнул ее с такой силой, что, распахнувшись, она с грохотом ударилась о каменную стену. Когда Мадлен оказалась во дворе, ледяной ветер с силой пахнул ей в лицо, словно насмехаясь над ее мыслями насчет безумия Дункана. Нет, сумасшедшим он не был!

Доказательств тому было множество. По двору замка передвигалось не меньше сотни воинов; примерно столько же перебиралось через крепостные стены. Они двигались со стремительностью ветра и осторожностью воров, и все носили на одежде бело голубые цвета барона Векстона.

Мадлен была настолько потрясена этим зрелищем, что на время забыла о своем похитителе и в оцепенении уставилась на воинов, заполнявших двор. Однако Дункан продолжал тянуть ее за собой, и, чтобы не упасть, девушке пришлось опереться о его кольчугу.

Дункан не обращал на свою спутницу ни малейшего внимания, и она подумала, что кому нибудь покажется, будто она трусит и прячется за спину Векстона. Она тут же смело выступила вперед, чтобы все до одного могли ее видеть. Ее макушка едва доходила барону до плеча, но Мадлен держалась очень прямо, стараясь не показать своего страха.

Но Господи, как же она боялась! По правде говоря, ее не столько пугала смерть, сколько умирание. Быстро или медленно наступит ее конец? Или, может, она будет стойко держаться, но в последнюю минуту потеряет над собой власть и на потеху всем струсит? Мысль эта так взволновала Мадлен, что она едва не вскрикнула. Пусть лучше ее прикончат сразу! Вот тогда и сбудется предсказание ее братца! Но разве вообще думать о смерти – не трусость?

Между тем барон Векстон понятия не имел о мыслях, занимавших его пленницу. Взглянув на Мадлен, Дункан лишь удивился спокойному, даже безмятежному выражению ее лица, но он был уверен, что скоро настроение девушки переменится. Мадлен станет свидетельницей его мести, и началом этого будет то, что он до основания разрушит ее родной дом. Вот тогда то она начнет плакать и умолять его о пощаде.

В это время один из воинов торопливо подошел к барону. Мадлен сразу догадалась, что он, по видимому, был родственником Дункана, во всяком случае, у него были такие же темно русые волосы и крепкая мускулистая фигура, хотя ростом он, пожалуй, был чуть пониже; было заметно и сходство в чертах лица. Не обращая внимания на Мадлен, подошедший обратился к Векстону:

– Дункан! Ты наконец бросишь клич или мы простоим тут всю ночь?

Итак, барона зовут Дункан. Странно, но, услышав это обычное имя, Мадлен несколько приободрилась, подумав, что оно не подходит для дикого варвара.

– Так что же, брат? – спросил молодой человек.

Брат… Вот оно что… Это давало ему право так неуважительно обращаться к барону.

Тут воин, юное лицо которого еще не было отмечено боевыми шрамами, наконец то обратил внимание на Мадлен. В его карих глазах читалось одно лишь презрение. Судя по его виду, он мог и ударить девушку. Больше того, юноша демонстративно отступил назад, словно перед ним стояла прокаженная.

– Луддона здесь нет, Джилард, – сказал Дункан брату так спокойно, что в сердце Мадлен вновь загорелась искорка надежды.

– Значит, вы направитесь домой, милорд? – спросила она, поворачиваясь к Векстону.

Дункан промолчал. Мадлен хотела было повторить свой вопрос, но тут ее перебил Джилард, разразившийся целым потоком грубой брани. Не сводя с девушки глаз, он что то зло и сбивчиво выкрикивал, брызгая слюной. Мадлен не понимала и половины из его слов, но одного яростного взгляда Джиларда было достаточно, чтобы напугать ее.

Дункан уже хотел прикрикнуть на брата, но тут девушка внезапно прижалась к нему; она дрожала, не сводя испуганных глаз с Джиларда.