– Шем, кретин, он это знает. Не нужно ему объяснять, черт побери.

– Ой. Ну да. – Шем, видимо, был не самым ярким фейерверком в их компании. Его глаза были посажены слишком близко, а уши, наоборот, слишком далеко друг от друга отстояли. – Ясно. Понял, босс.

Когда Вандал уже уходил, один из горожан встал из-за своего столика, со скрежетом отодвинув назад стул.

Это был дряхлый старик, лет семидесяти, не меньше, и худой как щепка. Его кожа выглядела столь же обезвоженной, как и окрестности Куганс-Блаффа. Старика звали Сесил Хэнретти. Он был старейшим жителем города и жил здесь практически со дня его основания. Одни считали его ворчливым, другие – прямолинейным.

– А теперь послушай меня, ублюдок, – сказал Сесил Хэнретти. Его глаза, уже потускневшие от старости, сейчас пылали. – Чужое брать нельзя. Это наша вода. Она принадлежит нам. Ее подарил нам Господь, и ни с кем ею делиться мы не будем. Особенно с каким-то недоделанным громилой вроде тебя.

Вандал замер, чтобы послушать его, наклонил голову набок. Он выглядел заинтересованным и почти смиренным.

– Ты закончил, старикан? – спросил он.

– Нет, – ответил Хэнретти. – Альянс узнает, чем ты промышляешь, Вандал. О том, что ты запугал уже половину поселений на Фетиде и отнял у них воду. И тогда он пришлет патруль, который раздавит тебя и твоих недоумков, как жуков.

Вандал повернулся к нему:

– Это угроза?

– Нет, это факт.

– По-моему, больше похоже на угрозу. А я угроз не люблю. Сейчас я покажу тебе, как я их не люблю, но сначала позволь мне вернуться к твоим словам насчет Альянса. Ему насрать на такое захолустье, как Фетида. Альянс не отправит сюда ни крейсер, ни шаттл, ни боевой вертолет. Ори сколько хочешь, это ничего не изменит. Твой мэр прекрасно это понимает, иначе он бы уже отправил им волну, а он этого не сделал. С таким же успехом можешь молиться о божественном вмешательстве. Вероятность на успех примерно одинаковая. Ну вот…

Вандал подбросил нож, заставив его крутиться в воздухе, а затем поймал.

– Что же касается тех, кто мне угрожает…

Нож совершил еще один кульбит.

Хэнретти с вызовом уставился на Вандала.

Вандал выбросил руку в сторону и отпустил нож. Нож, вращаясь по спирали, пересек зал по идеальной дуге, словно бумеранг, описал полный круг и вернулся к Вандалу, который ловко поймал его за рукоять.

Хэнретти все еще стоял. Нож, казалось, пролетел прямо перед ним, едва его не задев.

Но он все-таки его задел.

Хэнретти поднял дрожащую руку к шее: по ней под острым углом протянулась кровавая лента. На его лице отразились шок и непонимание. Он знал, что с ним что-то сделали, но не мог понять – что именно.

Затем его голова скользнула вбок, отделилась от шеи и с тяжелым глухим стуком упала на посыпанный опилками пол. Через долю секунды его ноги подкосились, а тело рухнуло навзничь. Из перерезанных артерий вырвались струи крови. Посетители бара ахнули и завопили от потрясения и ужаса.

Вандал взмахнул ножом, стряхивая кровь с лезвия. Трое стоявших рядом горожан, которых она забрызгала, вздрогнули и скривились.

– Я прощаюсь со всеми вами, – сказал Вандал и учтиво поклонился. – За три дня подготовьте то, что мне нужно, а не то… ну, наверное, кто-то из нас может и не угрожать, верно?

Он кивнул на обезглавленный труп Хэнретти и неторопливой походкой вышел из бара.

* * *

В баре воцарилось молчание. В словах необходимости не было. Все повернулись к мэру Джиллису.

– Мисс Макклауд нас выручит, – прошептал Гекльберри Джиллис – в основном самому себе.