А вот Кирсана Тёма не боялся. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Да и что было бояться вежливого молодого человека, который, судя по его вопросам, не был «чайником» в компьютерном железе, а значит, был примерно одного с Тёмой уровня, а значит, не был внушающим ужас монстром — в отличие от монстра в розовом костюмчике, насчет которого Тёма уж не знал что и думать. Может, это даже и не женщина?

А Кирсан не грозился пистолетом, не выкручивал руки и — самое главное — не подвергал Тёму жесточайшему в его жизни обману. Кирсан просто спрашивал: спокойным, доброжелательным и чуть ли не ласковым голосом, от которого Тёма потихоньку пришел в себя и даже стал надеяться, что все закончится для него не совсем уж плохо. То есть — не пулей в лоб.

И этому милому парню Тёма поспешно выкладывал все детали своего проекта, сделанного по заказу «Рослава». Когда что-то из услышанного Кирсана удивляло, он чуть наклонял голову в сторону Морозовой и едва заметно поднимал брови. В конце концов Тёма просек эту мимику — он понял, что Кирсан высоко оценивает проделанную им работу, он понял, что заслужил уважение этого незнакомого высоколобого парня с евроазиатским лицом. Тёму это неожиданно вдохновило, ему захотелось сильнее поразить Кирсана, рассказать ему нечто совсем потрясное, нечто совершенно убойное... И он говорил, говорил, говорил. А Кирсан слушал. А его диктофон работал. Иногда Кирсан просил Тёму изобразить что-то на бумаге, и Тёма освобожденной для такого случая левой рукой лихорадочно малевал что-то шариковой ручкой.

Морозова поглядывала на это, не забывая отслеживать ход времени, и думала, неплохо бы порадоваться, что все так гладко выходит. Только радости не было. Морозова смотрела на Тёму, и ей было ясно как божий день, что парень этот не коммерсант, не делец, а натуральный компьютерный псих, которых вокруг тысячи. Для него сейчас важно было выплеснуть на Кирсана во всей красоте созданную им схему, а больше для него вроде ничего и не имело значения. Можно было над этим посмеяться, учитывая беспомощность привязанного к столу Тёминого тела, но Морозовой смеяться не хотелось. Компьютерное помешательство Тёмы было одновременно его проклятием и его даром, а над даром глупо смеяться.

Однако уязвимость Тёмы была настолько очевидна, что Морозова задумалась: ТАМ, в «Рославе», наверняка сделали тот же вывод — парень не имеет деловой хватки. Он просто талантливый программист, способный создать то, что нужно богатой преуспевающей компании. Грех такого не использовать. А потом грех такого — что?

А потом грех такого не кинуть. Но как? Заплатить денег меньше, чем платят в таких случаях?

Нет. Двадцать тысяч баксов — вполне приличная цена в таких случаях. Разве что парня обсчитали при выдаче бабок... Или... Или?

Идея была где-то даже смешная. Морозова изучающе взглянула на Тёму — неужели все настолько запущено? Неужели?

Но идею нельзя было проверить немедленно — Тёма все еще был занят беседой с Кирсаном. Только когда он закончит, можно будет поднять его с места, заглянуть в нишу под полкой, вытащить чемодан, открыть его и узнать правду.

Морозова была готова подождать — вопрос о том, как именно кинули программиста Тёму, был второстепенным. И она ждала, как ждала уже одиннадцать минут, пока длилась душевная беседа двух специалистов по компьютерным защитным системам.

На двенадцатой минуте в дверь купе постучали. Постучали НЕПРАВИЛЬНО.

— Ты закончил? — едва слышно сказала Морозова. Кирсан отрицательно помотал головой. «Плохо», — подумала Морозова. Для того чтобы напомнить Тёме об условиях его выживания, оказалось достаточно взгляда.

Стук повторился.

— Кто это? — будто бы спросонья протянула Морозова.

— Транспортная милиция, — сказали из коридора.