Моя старшая дочь, Бринн, на первый взгляд, была идеальным ребенком: всегда послушная и ласковая, притом ее комната всегда была чистой, а домашние задания — сделаны. Если бы у меня была только Бринн, я был бы плохим детским психиатром. Я бы считал, что Бринн такая замечательная потому, что я такой замечательный отец. Глядя, как чей-то ребенок капризничает в продуктовом магазине, я бы думал про себя: «Дайте мне вашего ребенка на неделю, и я вправлю ему мозги, а потом научу вас, как быть хорошими родителями». Наверно, Бог знал, что я такой, и дал мне Кэйтлин.

Она была гиперактивна еще до рождения. Мы думали, что у нас будет мальчик из-за ее невероятной активности в материнской утробе. А удержать годовалую Кэйтлин было все равно что пытаться удержать в руках живого лосося.

Многие католические церкви позволяют маленьким детям сидеть вместе с родителями во время мессы. С Кэйтлин это было совсем не здорово, поскольку она вела себя хуже всех детей в церкви, что не только смущало меня, но и вредило бизнесу. Будучи врачом, я наблюдал половину детей в этом приходе, и когда мой собственный ребенок так себя вел, люди теряли ко мне доверие. Поэтому вскоре я перестал ходить в церковь… Из-за этого ребенка я пережил духовный кризис.

Вы когда-нибудь видели в супермаркете детей в маленьких желтых шлейках? После того как у меня появилась Кэйтлин, я стал убежденным сторонником маленьких желтых шлеек, поскольку она постоянно пыталась убежать от меня. Кроме всего прочего, я вел колонку в местной газете, и, куда бы я ни шел, люди узнавали меня и говорили что-то вроде: «Ой, а вы доктор Амен! Мне нравится ваша колонка». Я просто не знал, что делать, когда они спрашивали: «Ой, вы доктор Амен! А почему ваш ребенок на шлейке?» Поэтому я просто сажал Кэйтлин в коляску и связывал ей шнурки на ботинках, чтобы она не могла вылезти. Сейчас я совсем не горд этим, но, если у вас гиперактивный ребенок, вы порой делаете подобные вещи, просто чтобы выжить.

Когда Кэйти исполнилось 3 года, я снова начал ходить в церковь, но оставлял ее дома. Я ходил молиться об исцелении. Я верил в исцеление. К тому времени я знал, что 30 % трехлетних детей выглядят гиперактивными, но только 5-10 % четырехлетних детей являются на самом деле гиперактивными. Поэтому с полной уверенностью диагностировать СДВ можно только, когда пациент достигает 4 лет от роду. Я ставил свечи в церкви и даже жертвовал лишние 50 долларов, пытаясь подкупить Бога. Я написал Папе и попросил его прислать благословенный образ, чтобы я мог повесить его у кровати дочери. Но мне никто не ответил (его секретарь, вероятно, тоже страдал СДВ). В 4 года я повел Кэйтлин к коллеге, который поставил ей диагноз СДВ.

Основные симптомы СДВ: неустойчивость внимания, отвлекаемость, дезорганизованность и плохой внутренний контроль.

Неустойчивость внимания — ключевой симптом СДВ, но это не означает короткую продолжительность концентрации внимания ко всему подряд. У страдающих СДВ проблемы с регулярным, рутинным, повседневным вниманием — с тем типом внимания, который отвечает за жизнеобеспечение, который нужен для того, чтобы сделать домашнюю работу, вовремя оплачивать счета, составлять отчет о расходах на работе или слушать, что говорит супруг.

Страдающие СДВ могут совершенно нормально фокусировать внимание на деятельности и событиях, которые новы, непривычны, обладают высоким стимулирующим воздействием, интересны или пугающи. Это выглядит так, будто для концентрации внимания им необходима стимуляция, и поэтому они водят мотоциклы, ходят на страшные фильмы, занимаются рискованной деятельностью и имеют склонность конфликтовать с близкими.

Они играют в игру, которую я называю «ищем проблемы на свою голову». Если они расстроены, они могут сфокусироваться и даже зациклиться на проблеме. Эта особенность часто обманывает окружающих, даже врачей, поскольку если вы способны уделять внимание вещам, которые вам нравятся, пусть даже таких вещей совсем немного, то люди думают, что у вас не может быть СДВ.