Саша, после пережитого, чувствовал себя очень легко, светло; рядом с Вэлрой все его интересовало, все казалось чудесным, вот он взявши ее за руки, и с восторгом вглядываясь в эту темную, теплом обращенную к нему бесконечность, спрашивал:

- Так где ты искала меня - там тоже была Луна, тоже были рассветы?

Вэлра, приблизившись к нему почти вплотную, почти уже целуя его, зашептала:

- Луна - спутник вашей планеты; заря - отражение солнечных лучей в атмосфере - это по ученому. Но есть сила мягкой и сильной, размывающей контуры печали, она в свете звезд, она в дальних крапинках между галактик я была с нею - с силой Луны очень долго... И лишь братья, и батюшка с матушкой - поддерживали дух мой. Но то в прошлом - оставим. Есть во вселенной кровавые облака, они раскалены, они поглощают целые галактики. Для взора величавы они, но никто не в силах постичь их силу - то заря. Луна серебро мягкое дальних звезд; Заря - яркий пламень, буря. Эти две силы повсюду, у них бесконечно много имен; и, если бы произнесла я некоторые из них, так раскололась бы эта планета Любимый. Но я добра сегодня, я Счастлива, ибо сегодня день тожества... Поднимайся! - кивнула она Кати.

И вот эта девушка великанша, стройным, стометровым утесом, плавно и стремительно распрямилась. Завыл ветер, откинулись вниз крыши домов старого города; зато вровень с ними появились крыши небоскребов. Луна, звезды и Млечный путь остались такими же недостижимыми, разве что более яркими, освобожденными от назойливого электрического света.

- Посмотри-ка вниз. - поцеловала Сашу Вэлра.

Он подошел к краю ладони, взглянул вниз и рассмеялся от восторга: маленькие крыши домов, точно спичечные коробки понабросанные детворой в густую и темную траву. "Рыбий хребет" и впрямь похожий на остов рыбы выброшенной из лиственного моря... А на дорогах никакого движенья - все там тихо, только поднимается с огромных просторов тысячегласный гул ночных птиц.

- Я уже никогда не вернусь в свою квартиру. - утвердительно молвил Саша.

- Да.

- А я совсем и не печалюсь. Почему я был прицеплен к этой квартире? Что в эти бетонных стенах могло задержать мой дух? Теперь даже и самому удивительно! Ты знаешь - теперь, как представлю, что мог бы, после этого дня целые годы бродить среди этих стен - воздыхать по этих насмехающихся, рассудительных... которых и сам я не любил - страшно становиться! Хотя нет не страшно - во мне все плещет! Как будто душу, ты живой водой полила. А самое прекрасное то в том, что чувствую - впереди еще безмерно большее счастье!

- Неси нас туда, где праздновала свой день рожденья! - крикнула Вэлра великанше-Кате и та, осторожно ступая, (чтобы не повредить какое-нибудь дерево) безропотно стала приближаться стометровыми шагами к небоскребам, только ветер свистел...

Вэлра, взявши за руки Сашу, захватывала его бездонной глубиной очей - в которых вновь печаль была, и шептала она страстно, и слезы, жгучие, ярко-звездные по щекам ее пробегали:

- Вот ты сегодня испытал боль. Такую боль нестерпимую, такое отчаянье, что уж и дальше бороться не захотел - сразу из окна решил сброситься. Ты слаб - но ты, моя любимая вторая половинка, окрепнешь; впереди - века. Но вот представь, что на таких расстояний во времени и пространствах, которых можно назвать, но нельзя вообразить - я почувствовала тоже, а, может, с еще большей болью. Ты мог шагнуть в окно, шепнуть "Вэлра" и был спасен - я уже нашла Тебя, и теперь - Счастье. Но тогда - за тьмою времен, ко мне, томимой болью не мог придти ты, - тебя тогда еще попросту не было. Но я нашла в себе силы - я начала поиск. Батюшка и матушка, братья - они тоже ищут - братья вторую половину. Матушка и батюшка то, сути чего, ты пока не сможешь понять... Ну, вот мы и пришли.

Катя донесла их до небоскреба, в сотнях широких окон которого горел свет, но не было ни одного человека.