|
Та вертелась посреди комнаты, слушая восторги Велуни и строя страшные глазки Пашке, который обзывал ее «модницей». Модница очень себе нравилась и мечтала о зеркале. Его пришлось выкупить у съезжавших из соседнего подъезда жильцов. Выкупить, конечно, вместе со шкафом. Шкаф для старшей: в нем целая стопка рукавичек да фартучков. Теперь она их продает. Депо кишит одинокими женщинами, падкими на «уютную, дешевую прелесть». «Прелесть» хранилась в ящиках и присыпалась нафталином. Туда никто не лазил, кроме Велуни. Ящики для нее, а для Машки зеркало. Оно ей нужно. Девочка росла прехорошенькой – в маму. Коса густая, длинная, ноги до ушей, ресницы до бровей, на щеках ямочки, на губах улыбка. Разве можно такой без зеркала?
А Велуне зеркало ни к чему. Чего она не видела? Волос светлый, жиденький, глазки маленькие, ноги короткие, нос в конопушках, щеки в оспинках (ветрянкой от близнецов заразилась. Многое перетерпела, а чесотку не смогла). И все это богатство упаковано в одежду уже пятьдесят второго размера. Ей только двадцать, а незнакомые и сороковник дают. Лишний вес, конечно, никого не красит. А как избавишься? В трамвае сидишь, за машинкой сидишь, питаешься бутербродами. В депо, конечно, обед предусмотрен. Только она не ест – доплачивает за дополнительную порцию и домой носит. Она перебьется, а детям полный обед обеспечен. – Вот вырастут, ускользнут, даже спасибо не скажут, чего делать станешь? – не успокаивалась соседка, глядя на вечно заспанную, неухоженную, но странным образом всем довольную Велуню. – Случится – тогда и подумаю, – отвечала девушка. Сейчас некогда думать ни на эту тему, ни на какую другую. Отработать бы смену и заступить на другую – домашнюю. А там постирать, приготовить, уроки проверить (для значительности, конечно. Что она понимает в этих уроках?), манжеты Машке отутюжить, пришить, заплатки Пашке поставить, по душам поговорить. – Свою жизнь устраивать надо, – советовали женщины в депо. Велуня только отмахивалась. Жизнь казалась устроенной замечательно. Все сыты, живут дружно. Что еще надо? Разве это не ее жизнь? А тогда чья же? – Это сейчас так думаешь, – не сдавались товарки, – когда тебе двадцать. А тридцать стукнет, по-другому запоешь. Птенцы к тому времени оперятся, вылетят из клетки, станут своих делать – одна останешься, будешь локти кусать. Первой улетела Машка. Недалеко, правда, в соседний подъезд. Мальчик попался приличный: работящий, непьющий, звезд с неба не хватающий, но и не бесталанный: играл на гитаре и пел песни, выжигая в девичьих грудках дыру вожделенным взглядом. От этого взгляда (не в прямом, естественно, смысле) девушка очень скоро сделалась беременной. Она плакала, прощалась с жизнью и требовала от Велуни «что-нибудь придумать». А та долго не думала: справила свадьбу (не шикарную, конечно, но и не стыдную: со своими огурчиками и помидорчиками, салатами, холодцом и песнями до утра). Пели на пару с шурином, и весь двор умилялся, какой Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
