— Хорошо, — сказала она, выпрямив спину. — Пусть Господь смилостивится над нами… Но не над ними!

Она осенила себя крестом.

— Ибо то, что, как все считали, закончилось, началось снова.

Странная перемена произошла в женщине. Если прежде она воспринимала Ская как что-то жуткое, то теперь расплылась в улыбке так, будто он был воплощением ее самого сокровенного желания.

Скай опять сглотнул.

— Что? Что снова началось?

Вместо ответа старуха взяла его за руку и подтолкнула к выходу.

— Я расскажу тебе все. Но не здесь. Не при них. — Она кивком указала на гробы, стоящие на стеллажах. — Они захотят подобраться ближе и послушать. Они собьют тебя с толку собственными историями. Ведь из двадцати четырех лежащих здесь Маркагги только трое умерли своей смертью, а не от пули, клинка или веревки. И они будут кричать тебе в самое ухо слово, с которым на устах умирали, — «вендетта».

Говоря, она тихонько выталкивала Ская на улицу, и теперь они оказались возле гробницы, на солнечном свете. Старуха повернула в замке ключ и запрятала его где-то в складках одежды.

Не успел Скай задать хотя бы один из миллиона мучивших его вопросов, как старуха подхватила его под руку и быстро повела по тропинке, задав свой собственный:

— Как ты нашел меня?

— Я вернулся в тот дом из-за того, что видел там ночью. Потом услышал, как вы поете. Я… Я слышал раньше ваше пение.

Она, казалось, не слишком удивилась.

— Как так?

Вместо ответа Скай вытащил из кармана зажигалку. Старуха остановилась, взяла ее у него, подняла руку и, крутнув колесико, на секунду уставилась на пламя. Потом вернула зажигалку Скаю и продолжила путь.

— Я знала, что не стоит мне с ней расставаться. Но твоему отцу она, казалось, была очень нужна. Он хотел узнать что-нибудь о своем отце, твоем деде, а я понимала, что у него не было… Видений. Он не замечал здесь Скуадру, кровь не бурлила у него в жилах. И он слишком мягкий, чего нельзя сказать о тебе. — Она посмотрела на Ская, желая узнать, не обиделся ли тот. — Он не был избранным.

Скай же вовсе не чувствовал себя обиженным. Если он и был когда-то раним, то все переменилось после того, как он побывал в шкуре своего предка-викинга. Но юноша остался любопытен.

— Избранным для чего?

Они проходили по аллее мимо людей, пришедших навестить могилы своих близких. Старуха глянула на Ская, плотнее завернулась в шаль и пробормотала:

— Не здесь.

Скай понял, что надо сменить тему.

— У вас есть ключ от гробницы Маркагги. Стало быть, вы имеете к ним какое-то отношение?

— Я сестра твоего деда, Луки Маркагги. — Она остановилась и официальным жестом протянула кисть. — Паскалин Друэ. Твоя двоюродная бабушка.

Скай пожал ей руку.

— Я Скай Марч.

— Знаю. — Паскалин окинула его взглядом и пошла дальше. — А теперь расскажи-ка, каким образом зажигалка Луки привела тебя сюда.

Они вышли в кладбищенские ворота, и бабушка повела Ская через гребень холма в направлении города. Пока они шли, он поведал, что увидел, в первый раз взяв в руки зажигалку. Она внимательно слушала его, ни разу не прервав. По окончании рассказа воцарилась длительная тишина, которую нарушил Скай.

— О чем была песня, что вы пели в том доме?

Они спускались по дороге к городу.

— Я voceratrice. Нас осталось немного. Мало кто теперь призывает нас, ибо большинство позабыли обычаи предков. Но некоторые еще помнят, и они все еще приглашают меня спеть voceru, погребальную песнь по мертвым.

Скай поежился, вспомнив печальные завывания.