— Мне и двадцати не исполнится, — пробурчал он.

Улыбка пропала с лица. Скай уже путешествовал во времени, проникал в тело своего предка и какое-то время жил как викинг. Но в происходившем было очень мало от его собственной воли, он всего лишь следовал указаниям рун Сигурда. Даже когда думал, что действует по собственной инициативе, на самом деле все его поступки контролировал дед. Один-единственный раз Скай самостоятельно вырезал руны; было это на английском кладбище, когда он помог драугу, в которого превратился Бьорн (еще одна жертва интриг Сигурда), обрести покой.

— Я посылал в прошлое кого-то другого, сам же не перемещался.

Скай вздохнул. Во время путешествий он всегда использовал еще одну вещь — «сорочку». Пленку, которая прикрывала его лицо при рождении. Мать сняла и сохранила ее как доказательство его избранности.

Сам Скай не чувствовал себя таким уж особенным. И не думал воспользоваться «сорочкой», хотя постоянно носил ее при себе в кожаном мешочке, спрятанном в недрах рюкзака. Эта плоть когда-то, еще в утробе, соединяла его с матерью, а через нее — и со всеми предками, жившими прежде. Да, она могла бы помочь Скаю в путешествии, но по материнской линии. А там его будет поджидать Сигурд.

А Скай ведь для того и приехал на Корсику, чтобы отыскать семейные тайны другой крови. Он вынул зажигалку, принадлежавшую деду по отцу, и снова задумался о видениях, представших перед ним в тот первый раз. Итак, он повстречал лысую женщину, поющую печальную песнь. Отыскал менгиры, хотя, что может означать воющий рядом волк, пока не представлял. Волков на Корсике истребили еще столетие назад, он читал об этом. А что касается умирающей рыси…

Скай вздрогнул. Было холодно, самое время использовать наследство деда по прямому назначению — чтобы разжечь костер. Он щелкнул колесиком и поднес зажигалку к растопке, которая сразу же занялась. Языки пламени принялись жадно лизать сухие ветки каштана. Искры летели в разные стороны, и Скай вздрогнул, когда одна из них попала на лицо. Затем огонь успокоился, в комнате постепенно потеплело; пространство вокруг очага было ярко освещено, в то время как остальная часть жилища оказалась погружена во мрак. Островок посреди океана теней. Скай некоторое время просто смотрел на пламя, наблюдая, как крошечные миры занимаются, вспыхивают на краткое мгновение и гаснут. Вот бревно раскололось пополам в фейерверке искр, его громкий треск вывел Ская из задумчивости.

— Пора, — произнес он и достал кожаный мешочек, в котором лежали собранные камни.

Прежде всегда, бросая руны, он подстилал лоскут ткани, но тогда ему приходилось делать это на полу, перепачканном всяческими химикалиями, краской или лаком. Здесь же полом служила сырая земля, и можно было обойтись так.

Скай опустошил мешочек и посмотрел на голыши. Двадцать четыре. Почти одинакового цвета и размера гранитные кругляшки, которые так удобно ложатся в ладонь. Сейчас нужно выбрать пять, потому что в своей практике Скай всегда использовал расклад из пяти рун и понимал его лучше всего. Он провел над камнями правой рукой, затем приложил к ним ладонь с растопыренными пальцами, чувствуя, как под ней разгорается тепло. Скай знал, что оно исходит от него самого, в камнях пока еще нет жизни. Они ждали, когда человек вдохнет ее.

Ритуал начался с простой просьбы.

— Один, — позвал Скай. — Всеотец, направь меня.

Они не были слишком изощрены в житейских делах, его предки, чьими инструментами служили руны. Практичные люди, требовавшие практичных решений. Даже в магии, бывшей для них всего лишь способом справиться с проблемами, что ставила перед ними жизнь.

И ритуал следовало продолжить простым вопросом.