Скай хотел вырваться — настолько яростно сжимала его запястье старуха; хотел отвести взгляд — так пристально смотрела она на него невидящими глазами, но обнаружил, что не может сделать ни того ни другого. Он должен что-то сказать ей в ответ… Но он совершенно не знал, с чего начать. Скай посмотрел на свою руку, на которой под костлявыми пальцами мадам виднелись четыре багровых шрама, так и не заживших до конца, и они напомнили обо всех тех событиях, что привели его сюда. Как же хотя бы попытаться объяснить все двум незнакомым женщинам в чужом городе посреди ночи?

Но слепые бездонные глаза требовали ответа. И, глядя прямо в них, Скай заставил себя заговорить.

— Мне доводилось беседовать со своими мертвецами, — мягко произнес он. — Я знаю, где их найти.

Он сказал это на английском, и, хотя старуха не говорила даже по-французски, она резко оборвала внучку, когда та взялась переводить. Скай догадался, что мадам Фарсезе прекрасно все понимает. Она наконец отпустила его руку и, опершись о Жаклин, позволила той подвести себя к порогу. Пожилая женщина отперла дверь, и изнутри вырвалась волна теплого воздуха с ароматом свежеиспеченного хлеба. Только сейчас Скай почувствовал, как же на самом деле проголодался и устал. Затем, когда хозяйки кивком предложили войти, он припомнил и другую причину, которая привела его в эти края. Об этом он вполне мог рассказать.

— Я ведь наполовину корсиканец, — проронил Скай, шагнув к дверям, и замер, потому что женщины также застыли на месте, хоть и не обернулись.

Они задали вопрос одновременно, одна шепотом, вторая — громче:

— Из каких мест?

— Из каких? Вроде откуда-то из этих краев. Точно я не уверен.

Снова шепот, тише, но и требовательнее:

— Как вас зовут?

— Я же представился. Марч.

— Нет, ваша корсиканская фамилия.

Скаю пришлось на мгновение задуматься: он сам узнал ее буквально несколько месяцев назад.

— Маркаджи, — ответил он. — Это фамилия моего дедушки.

Женщины одновременно повернулись к нему. Скай кашлянул.

— Может быть, я неверно произнес? Маркагги, так?

— Мар…

Старуха прошипела лишь первую часть фамилии, вторая потонула в громком крике, с которым мадам Фарсезе внезапно набросилась на Ская. Он даже и представить не мог, что пожилая женщина способна двигаться так резво. Только хорошая реакция спасла Ская, когда острые ногти просвистели в сантиметре от его глаз. Она собралась повторить попытку, и молодому человеку не оставалось ничего другого, как схватить ее за запястья. Женщина отчаянно билась и извивалась в его руках, и Скай совершенно не представлял, что же делать дальше. Единственное решение, пришедшее в голову, — оттолкнуть ее от себя. Толчок был совсем не сильным, однако старуха не удержалась на ногах, упала в объятия внучки, и вместе они опустились на ступеньку.

Несколько секунд воцарившуюся тишину нарушало только тяжелое дыхание всех троих.

— Что… Что это было? — выпалил наконец Скай.

Мадам Фарсезе, поникнув всем телом, плакала. Глухие рыдания вырывались, казалось, из самого сердца. Жаклин крепко обняла ее и успокаивала, укачивая, словно ребенка.

— Уходите, — гневным шепотом произнесла девушка. — Убирайтесь отсюда.

— Но что такого?.. Я ведь ничего не сделал.

Рыдания старухи стали громче, в них одновременно слышались горесть, чувство утраты и ярость.

— Вы назвали свою фамилию, — прошипела Жаклин. — Этого достаточно. А теперь уходите!

Скай попятился, глядя на женщин и все еще не веря в случившееся. Он развернулся и бросился бежать назад, к главной улице, к свету — прочь от этого воя, который, словно проклятие, разносил в ночи фамилию его предков:

— Маркагги!

ГЛАВА 3

ПОГРЕБАЛЬНАЯ ПЕСНЬ

Сидя в тени каштана, Скай почти поверил, что на самом деле ничего не произошло.