– В колодку щенка! – распорядился десятник и добавил: – Скорее небо обрушится на землю, скорее Онон и Керулен потекут вспять, в далекие снежные горы, чем исполнится угроза десятилетнего мальчишки!

Воины надели на шею Тимуджена две широкие доски с круглым отверстием, туго связали их веревками. Теперь мальчик не мог ни есть, ни пить без посторонней помощи, не мог даже согнать назойливую муху со своего лица. Старший отряда привязал конец веревки к луке своего седла. Госпожу Оулэн и ее слуг связали, скудные пожитки ханской вдовы погрузили на телегу, и отряд двинулся в обратный путь, в ставку Таргултая.

Веревка, которой Тимуджен был привязан к седлу, понемногу перетиралась о жесткую дубленую кожу. Дорога пошла по краю глубокого оврага, и в самом крутом месте Тимуджен неожиданно прыгнул в сторону, разорвал веревку и скатился по склону на дно оврага, где темнело неглубокое озерцо.

Десятник проснулся, закричал, остановил своих людей. Все бросились на поиски беглеца.

Тимуджен с колодкой на шее влез в ледяную воду озера и затих, настороженно поглядывая по сторонам.

Воины Таргултая спустились в овраг, подошли к берегу озера. Мальчик погрузился в темную илистую воду, оставив снаружи только ноздри, и затих. Шаги прозвучали совсем близко.

Ледяной холод пронзил тело Тимуджена, но он только крепче сжал зубы, ни одним звуком не выдав себя.

– Его нигде нет! – крикнул незнакомый голос. – Должно быть, щенок утонул!

– Туда ему и дорога! – отозвался десятник. – Так и доложим господину Таргултаю…

Воины еще немного походили по берегу и удалились, негромко переговариваясь.

Сверху донесся удаляющийся топот копыт, и скоро все стихло, но Тимуджен не торопился вылезать из озера. Он ждал от врагов какой-то хитрости, кто-то мог вернуться.

И он оказался прав.

По склону оврага простучали конские копыта, и раздался негромкий голос:

– Выходи, молодой господин. Я не сделаю тебе ничего дурного. Я видел тебя, но не сказал десятнику.

Тимуджен не шелохнулся. Это могло быть ловушкой… воины Таргултая хитры и коварны…

– Выходи, господин! – повторил тот же голос. – Не бойся меня! Я был воином твоего отца. Твой отец был великим вождем. Я никогда его не забуду.

Тимуджен поднялся из воды и увидел старого воина Сельджуза. Сельджуз сидел верхом на низкорослой серой лошади, еще одна была рядом с ним, в поводу.

Спешившись, старик снял с Тимуджена колодку, протянул ему мех с кобыльим молоком, сам стал разводить костер, чтобы отогреть мальчика после ледяной воды.

Когда Тимуджен напился и отогрелся возле костра, Сельджуз подал ему повод второй лошади и сказал:

– Поезжай на закат солнца, сын Есугей-багатура, там кочуют родичи твоей невесты Бортэ. Хунгариты помогут тебе, дадут тебе кров и пристанище. Хунгариты свято блюдут законы степей, законы верности и гостеприимства.

– Спасибо, – проговорил Тимуджен, садясь на лошадь. – Я не забуду твою верность, Сельджуз!

– Верность и храбрость не требуют награды, – ответил старик. – Они сами – награда!

Тем временем в моей жизни намечались некоторые перемены. У меня появился знакомый, который в недалеком будущем вполне мог перейти в разряд мужей.

Шефа нашей фирмы обуяла гордыня, и он решил заказать рекламный ролик на телевидении. Больших денег, однако, тратить на это не хотел. Поэтому выбрал не главный канал и даже не второстепенный, а самый завалящий. Посмотрим, мол, будет ли польза, а там можно и на Первый обратиться. Или на «Россию».