|
Вот ведь не кинулась она очертя голову в авантюру, предложенную Шишмаревым, а испросила времени подумать до утра. На самом деле она, разумеется, не намерена была играть в эту нечистую игру с собственной сестрою, но показалось неучтивым без убедительного объяснения отвергнуть просьбу человека, коему она дважды обязана. Кроме того, быстрый ум Лючии уже невольно занялся этим «маскарадом», которому, само собой, не суждено сбыться. Ведь сейчас в Венеции маскарад… а Лючия устроила бы его продолжение здесь, в России. Она не сомневалась, что сумела бы отлично изобразить княжну Александру, поскольку была прирожденная актриса. И что бы там ни молотил языком Шишмарев насчет десятилетней разницы, дело всего лишь в пудре, румянах и напомаженных губах. Разумеется, грим немножко старит, но Лючия, ночная бабочка, к нему так привыкла, что и в дороге не переставала подкрашиваться. Но если все это смыть, откроется то же свежее восемнадцатилетнее личико, каким, надо полагать, обладает и княжна Александра. Ее сестра… Наверное, она, выросшая среди этих просторов, такая же сонная, малоподвижная, ко всему на свете равнодушная, как и вся ее страна. Да и князь Андрей, очевидно, таков! Лючия их не винила: такая стынь вокруг – тут не до пылкости чувств! Вообще, наверное, русские занимаются любовью только летом – как медведи, пробудившиеся от спячки! Эта мысль до того позабавила Лючию, что она громко фыркнула, и, словно в ответ, за перегородкой раздались шаги Шишмарева.
Вишь-ка, тоже не спит, мечется из угла в угол. Вот свидетельство того, сколь ошибочна посылка Лючии о сонном русском темпераменте: уж Шишмарева-то вялым, бездеятельным никак не назовешь! Он испытывает к князю Андрею ненависть просто-таки вулканической силы, ежели измыслил и тщательно приуготовил против него такую каверзу. Не просто женить на нелюбимой, вдобавок нанеся урон ее чести, – женить на приблудной авантюристке, которая оставит князя вскорости в самом позорном положении, сделав предметом насмешек. Единственное благо, которое может произойти в случае согласия Лючии, это то, что княжна Александра постепенно восстановит свою репутацию и не утратит девственности. Однако для Лючии, которая рассталась с сим сокровищем во времена незапамятные с помощью какого-то баркайоло, благо сие было сомнительным. Но для этих оледенелых русских, пожалуй, невинность девицы должна иметь значение… Шишмарев за стенкой громко топнул об пол. Небось изнемогает от беспокойства, что его план сорвется. Да, для него это много значит, не просто самолюбие потешить! Если Шишмарев, конечно, не соврал, то в случае удачи он сделается истинным набобом , а при провале не только впадет в настоящую нищету, но и может угодить в долговую яму, перенеся вдобавок позорную публичную порку, которую русские называют торговой казнью. Тетушка его, финансовый гений опасного предприятия, конечно, ни за чем не постоит, чтобы покарать ослушавшегося племянника. Ведь она уверена в своей полной, почти царственной безнаказанности! Лючия хихикнула, вспомнив, как вчера Шишмарев обрисовывал ей теткин норов. Старуха презирала его какого-то там дальнего, чуть ли не в восьмом колене, предка, который, совершив мезальянс, утратил приставку к фамилии и звался теперь просто Шишмарев, а не Шишмарев-Лихачев. Помешанная на родовитости, эта княгиня теперь презирала и всех потомков того бедолаги, всячески их унижала и даже кликала презрительными именами. «Вообразите себе, – трясясь от ярости, рассказывал Лючии Шишмарев, – она, тетушка, мне и говорит: Шишмаревы-Лихачевы, как и просто Лихачевы, Кожины и Кульбакины, судя по Государеву Родословцу , ведут свой род от общего высокочтимого предка – короля Албании Элмаса, отца Наяды – Феи Мелюзины! А ты, дескать, как родился Стюхой Шишмаревым, так и в гробу будет лежать Стюха Шишмарев!» Шишмарева звали Евстигней, и, конечно, превратить сие имя в Стюху можно было отнюдь не из большой любви! За неродовитость презирала тетушка Наяда (ее так звали в честь той самой, достопамятной) и Андрея Извольского, предок коего, Опочинин, всего лишь каких-то 400 лет назад вышел из воли , то есть из власти, великого князя Ивана Калиты и переселился жить во Владимирское княжество. |
