Поставив поднос у камина, хозяйка поклонилась и вышла, шурша накрахмаленными юбками.

Полли села на низкую скамейку у очага и, подвинув чашу к себе, сказала:

— Я с удовольствием приготовлю для вас напиток.

Николас с любопытством посмотрел на нее:

— Не уверен, что его можно будет пить. Последний раз, когда я отведал приготовленное тобой снадобье…

— Это нечестно! — запротестовала Полли. — Его готовила вовсе не я!

— Да я пошутил, детка!

— Ну да, понимаю…

Отодвинув чашу в сторону, Полли обняла его и прижалась губами к его губам.

— Я прощаю вас, даже если вы и не шутили!

— Кажется, пунша у нас так и не будет, — изрек глубокомысленно Ричард.

— По-видимому, ты прав, — проговорил Николас, высвобождаясь из объятий Полли, и тут же заметил, обращаясь уже к ней: — Нельзя все же вести себя так при гостях!

Девушка явно обиделась.

— Я только хотела поцеловать вас…

Де Винтер, глядя на эту сцену, от души расхохотался.

— Может быть, ты введешь ее в курс дела, Ричард? — сказал Ник. — Или это сделать мне?

— Объясни-ка лучше все ей сам.

— Сядь, Полли… Нет-нет, не ко мне на колени! — Николас решительно усадил свою возлюбленную на прежнее место. — Слушай меня внимательно. Речь пойдет о том, о чем мы с тобой еще не разговаривали.

Полли, усевшись поудобнее, сложила руки на коленях.

— Не думаю, чтобы это было интересно, — пробормотала она.

— Возможно, — спокойно сказал Ник. — И все же тебе придется выслушать. — Он встал, взял с каминной полки трубку и стал набивать ее табаком. — Я уже говорил тебе, Полли, что открытое пренебрежение правилами хорошего тона сразу же закроет перед тобой двери в высшее общество. Так, например, считается неприличным выказывать прилюдно какие бы то ни было чувства. Допустимы лишь холодная вежливость и учтивая сдержанность, запомни это.

Николас разжег трубку.

— И мне нельзя будет там, в этом высшем обществе, ни разговаривать нежно с вами, ни дотрагиваться до вас, ни…

— Вот именно, нельзя! В присутствии посторонних ты должна обращаться со мной с подчеркнутым безразличием — так же, как и я с тобой.

— Ну уж нет! — возмутилась Полли. — Я не хочу так! И если вы и впрямь станете обращаться со мной с… подчеркнутым безразличием, я сбегу оттуда!

— Но тогда ты больше никогда уже не сможешь показаться в свете, — пришел на помощь другу Ричард. — Если все узнают, что ты находишься под покровительством Ника, то проявление тобой теплых чувств к нему вызовет в обществе одно лишь презрение.

— Почему?

Николас пожал плечами:

— Просто потому, что так никто не поступает, дорогая. Это единственный ответ, который я могу тебе дать. Если тебя примут в свете, ты будешь обязана считаться с его законами.

— Ну а если ты нарушишь каким-либо образом правила, принятые в высшем обществе, то сделаешь Ника и себя объектом насмешек, — добавил Ричард и, попробовав то, что получилось у Полли, разлил вино в хрустальные бокалы.

Полли, задумавшись, отведала глоток ароматного напитка. Что с нее взять? Она ведь выросла в том мире, где многообразнейшая гамма человеческих чувств проявлялась у всех на виду. Поцелуи, потасовки, любовные признания и брань — все это было делом обычным, не составлявшим ни для кого тайны. В общем, ничто не могло укрыться от постороннего взгляда в тесных домах, разместившихся в узких зловонных улочках городских трущоб.

Николас молча наблюдал за девушкой. От того, как она себя поведет, зависело не только его собственное положение в обществе, но и судьба того плана, что вынашивал он со своими друзьями.