- Принесите ее, потом мы будем вместе пить чай и поболтаем.

Когда я вернулся, она возилась за самоваром. Я торжественно поставил туфельку на стол и отошел в угол, как мальчишка, ожидающий наказания.

Я заметил, что у нее был немного нахмурен лоб и вокруг губ легла какая-то суровая, властная складка, которая привела меня в восторг.

Вдруг она разразилась смехом.

- Значит, вы - в самом деле влюблены... в меня?

- Да, и страдаю сильнее, чем вы думаете.

- Страдаете? - и она снова рассмеялась. Я был возмущен, пристыжен, уничтожен - но все это совершено впустую.

- Зачем же? -продолжала она, - я отношусь к вам очень хорошо, сердечно.

Она протянула мне руку и посмотрела на меня чрезвычайно дружелюбно.

- И вы согласитесь быть моей женой?

Ванда взглянула на меня - да, как это она на меня взглянула? - прежде всего, я думаю, изумленно, а потом немного насмешливо.

- Откуда это вы вдруг столько храбрости набрались? - проговорила она.

- Храбрости?

- Да, храбрости жениться вообще и в особенности на мне, - она подняла туфельку. - Так скоро вы подружитесь вот с этим? Но шутки в сторону. Вы в самом деле хотите жениться на мне?

- Да.

- Ну, Северин, это дело серьезное. Я верю, что вы любите меня, и я тоже люблю вас - и, что еще лучше, мы интересуем друг друга, нам не грозит, следовательно, опасность так уж скоро наскучить друг другу- Но вы знаете, я женщина легкомысленная - и именно поэтому я отношусь к браку очень серьезно - и если я беру на себя какие-то обязанности, то я хочу иметь возможность и исполнить их. Но я боюсь - нет - вам будет больно это услышать.

- Будьте искренни со мной, прошу вас, - ответил я.

- Ну, хорошо, скажу откровенно: я не думаю, чтобы могла любить человека дольше, чем...

Она грациозно склонила набок головку и раздумывала.

- Дольше года?

- Что вы такое говорите! Дольше месяца, вероятно.

- И меня не дольше?

- Ну, вас - вас, может быть, два.

- Два месяца! - воскликнул я.

- Два месяца - это очень долго.

- Сударыня, это более, чем антично.

- Вот видите, вы не переносите правды.

Ванда прошлась по комнате, потом оперлась на камин, положив руку на карниз, и молча посмотрела на меня.

- Что же мне с вами делать? - заговорила она вновь.

- Что хотите, - смиренно ответил я, - что вам доставит удовольствие.

- Как непоследовательно! - воскликнула она. - Сначала вы хотите меня в жены, а потом отдаете мне себя, как игрушку.

- Ванда - я люблю вас.

- Так мы снова вернемся к тому, с чего начали. Вы любите меня и хотите меня в жены - но я не хочу вступать в новый брак, потому что сомневаюсь в прочности своих и ваших чувств.

- А если я хочу рискнуть на брак с вами? - возразил я.

- Тогда остается еще вопрос, хочу ли я рискнуть на брак с вами, спокойно проговорила она. - Я отлично могу себе представить, что могла бы принадлежать одному мужчине всю жизнь, но это должен быть настоящий мужчина, который импонировал бы мне, который подчинил бы меня силой своей личности, понимаете? А все мужчины - я это знаю! - едва влюбляются, становятся слабы, податливы, смешны, всецело отдаются в руки женщины, пресмыкаются перед ней на коленях. Между тем, я могла бы долго любить только того, перед кем я ползала бы на коленях... Но