Сейчас придет Игорь, обязательно притащит что-нибудь вкусненькое на десерт. Ну там виноград или груши, а может — тортик. Сегодня на заводе аванс. Муж у нее золото, не забывает их с Юляшкой баловать.

А свекровь — по графику, в день зарплаты и аванса, обязательно Юльку из сада забирает. Чтобы на ужин напроситься. Как выражается сама свекровь, любит она «сластничать», грешница.

Мирное течение мыслей прервал стук в дверь. Даже не стук, а толчок. Здесь, в малосемейке, соседи не церемонятся, могут и без стука ввалиться.

Дверь робко скрипнула, и в проеме показался острый нос соседки Нинки.

— Оксан, у тебя стакана молока не найдется?

А сама воздух носом прощупывает. И курица, и рыба в кляре — мимо Нинки ничто не проскользнуло.

— Сейчас налью.

Оксана метнулась к холодильнику. В другое время она была бы совсем не прочь поболтать с соседкой. Но только не сейчас. С минуты на минуту должен вернуться Игорь. А мужчины не любят, когда их жены подолгу болтают с соседками. И Игорь не исключение.

— У вас вечеринка намечается? — Нинка окинула комнату шустрым взглядом.

Оксана быстрехонько расшифровала этот взгляд: если импровизированная пирушка, то и соседям не грех заглянуть на огонек. Нинка любила халяву.

— Нет, Нинок, просто Игоря жду. Ты ведь знаешь моего — сегодня наверняка пожелает устроить маленький семейный сабантуй. Свекровь обещала нагрянуть…

— С проверкой, — понимающе подхватила Нинка, поднося стакан с молоком к своему острому носу. Проверяла, зараза, не кислое ли ей Оксана подсунула. — Ну, твой — образцово-показательный муж. Это не открытие, — запела Нинка. — Я тебе по-хорошему завидую. Мой притащится поздно, это уж точно. Я его и не жду. И придет никакой. Аванс для нас — святое. Мы — расслабляемся.

Оксана понимающе улыбалась. Две трети населения малосемейки не нуждались в таких поводах для расслабления, как аванс или получка. Домой приходят на рогах постоянно. Слава Богу, это не относится к Игорю.

— Подожди, покажу, что он Юляшке из командировки привез. — Оксана открыла шкаф. — Смотри! — вытащила обернутое тонким целлофаном платье.

— Какая прелесть! — Нинка всплеснула руками. — Только не говори мне, что он сам выбирал!

Оксана удовлетворенно кивнула:

— Сам, а то кто же. Он и мне запросто может выбрать что-нибудь сногсшибательное. Ему вкуса не занимать.

Оксана заметила в глазах соседки неприкрытую зависть. Соседка, сама не зная того, тронула в Оксане одну из тайных струн.

— Он мне к Восьмому марта пеньюар выбрал — полный отпад! Пару раз даже бюстики покупал. Прикинь! — затараторила Оксана.

— Обалдеть! — подпела Нинка. — Да твоего Игоря нужно в музее за деньги показывать. Таких больше нет.

— И не говори! — разошлась Оксана. — Свекровь от зависти заходится. Придет в гости и ищет, к чему придраться, чтобы меня в неприглядном свете перед Игорем выставить.

— Ревнует.

— Еще бы! Он нас с Юлькой на руках таскает. А они с дедом целыми днями лаются.

— Мы с Коляном к старости тоже такими же станем, — засмеялась Нинка и, подхватив молоко, попятилась к выходу. Восхвалять достоинства чужого мужа не так интересно, как сплетничать о нем.

Проводив соседку, Оксана убрала Юлькино платье на место и вернулась на кухню. Разговор с Нинкой взвинтил ее, как хорошая доза алкоголя. Что ж, она любит, когда ей завидуют. Пусть завидуют.