Саймон, единственный сын, тоже доставлял отцу массу беспокойства. Вдобавок ко всему сэр Хереворд не отказывал себе в вине, чем и нажил подагру, от которой теперь жестоко страдал. Болезнь уже расправилась с его ногой и сейчас грозила перекинуться на руки.

Сцена, только что разыгравшаяся из-за Сириуса, привела баронета в самое скверное расположение духа, и даже к любимому сыну он обратился не как обычно – ласково и нежно, а проворчал сквозь зубы:

– Ты прав. Вели Хейвуду сегодня же вечером избавить нас от этого мерзкого пса. Я не желаю, чтобы моя осенняя охота была испорчена!

Диона бросилась на колени перед креслом, в котором возлежал сэр Хереворд.

– Вы не сделаете этого, дядя! – пролепетала она, хватая его за руку. – Это будет так жестоко… Вы же знаете, что значит для меня Сириус!..

Голос девушки звучал так нежно и трогательно, что, казалось, и камень растает. Дионе почудилось, что дядя вот-вот уступит ей.

Однако в эту минуту вмешался Саймон:

– Да эта собака проходу никому не дает! Вчера я видел, как она гонялась за курами, и если в один прекрасный день мы не получим яиц к завтраку, это будет ее вина!

– Это ложь! Ложь! – воскликнула Диона.

Но неуместное вмешательство Саймона решило исход дела не в пользу Дионы и Сириуса.

– Передай Хейвуду мой приказ! – отрывисто и решительно произнес сэр Хереворд, обращаясь к сыну. – И скажи, чтобы любое животное, будь то кошка или собака, которое забредет в рощу, было бы немедленно уничтожено!

Его тон не оставлял никаких сомнений в том, что дальнейшие уговоры бессмысленны.

Диона застыла. Ей хотелось кричать на весь мир о том, как несправедливо, как бесчеловечно, как жестоко намерен поступить ее дядя. Подумать только – лишить ее единственной отрады, ее любимого Сириуса!

Поднявшись на ноги, она направилась к выходу, стараясь сохранить достоинство. Глаза кузена Саймона следили за ней с плохо скрытым торжеством. Диона чувствовала на себе этот взгляд, от которого ей стало еще неприятнее.

Только выйдя из комнаты в холл и закрыв за собой дверь, Диона, сопровождаемая Сириусом, бросилась вверх по ступенькам.

Незадолго до своей смерти отец подарил Дионе эту собаку. Тогда Сириус был смешным маленьким щенком, который забавно вилял хвостиком и выглядел просто прелестно. В то время ему было две недели от роду, и его великолепная белая шерстка начала уже покрываться характерными черными пятнами.

Увидев это забавное маленькое существо с необыкновенно выразительными глазами, Диона, не долго думая, заключила щенка в свои объятия и сразу почувствовала, что отныне собачка станет ей верным другом и надежным спутником.

И действительно, Сириус после смерти родителей стал Дионе единственным утешением.

Все дни напролет она безутешно плакала, ощущая свою беззащитность, верный пес ни на минуту не покидал хозяйку. И Диона понимала, что осталась совершенно одна на свете и что, кроме Сириуса, у нее никого нет.

Конечно, у нее были родственники, тоже носившие фамилию Грантли, но большинство из них жили в другом графстве и не могли приютить у себя осиротевшую девушку, к тому же оставшуюся без всяких средств к существованию.

Тот небольшой капитал, которым располагал ее отец, он истратил на приобретение лошадей, собираясь объездить их, а впоследствии продать и выручить изрядную сумму.

Первые три или четыре коня, купленные отцом, оправдали эти ожидания сверх всякой меры, и, воодушевленный таким началом, он решил прикупить еще.

– Это может показаться слишком экстравагантным, – рассуждал Гарри Грантли, обращаясь к жене, – но не могу же я упустить такой случай! Мой старый друг, который живет в Ирландии, находится в стесненных обстоятельствах и теперь продает великолепных скакунов.