— Ты уже ее подписал? Не читая? — Она потрясена. — Это юридический документ, Бойд, — говорит она, тыкая пальцем в бумагу перед собой.

— Это просто подъём, Хлоя. А не смертельная ловушка.

Она смотрит на меня и затем возвращается к внимательному прочтению формы, пока я до чертиков веселюсь. Наконец, девушка хмурится и, слегка качая головой и вздыхая, подписывает документ.

— Теперь ты удовлетворена, помешанная на безопасности Хлоя? Точно готова к смертельному подъему?

— Хотя бы один из нас готов, — отвечает она.

Я покупаю билеты на подъем, и затем мы переходим к гондоле. Она взяла с собой сегодня телефон и начинает фотографировать, как только заходим в кабинку, и не останавливается, пока не выходит на горе. Сегодня здесь открывается замечательный ясный вид, но так почти всегда. Прохладный воздух и яркие белые пушистые облака создают отличное зрелище, пока Хлоя крутится на месте — реально крутится, словно проигрывает сцену из фильма "Звуки музыки". Но вместо того, чтобы петь, она делает фото.

— Что ты будешь делать с этими снимками? — спрашиваю у нее, пока спускаемся к горным американским горкам.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты никому не сказала, что мы едем сюда.

— Я не знала, что мы едем сюда, — протестует она, затем смолкает. — Странно, что я никому не сказала. Ты заболтал меня, внушив ложное чувство безопасности, агент Галлахер.

— Ложное? Ты думаешь, что находишься в опасности рядом со мной?

— О, правда. Наверное, нет. Но в моих сериалах никогда не говорят, что "жертве внушили чувство безопасности, отвезли в надежное место, и жила она долго и счастливо".

— Ты смешная.

— Немного, — соглашается она, кивая. — Думаю, мне придется сохранить эти снимки для себя, — произносит она с грустью. — Но данный вид такой прекрасный, что жаль его не снять.

Группа мальчишек идет впереди нас к горкам. Я тыкаю пальцем в бок Хлои и киваю на детей.

— Смотри, Хло. Если спуск безопасен для детей, то, вероятно, и для тебя.

— Заткнись.

Я осматриваю сани для спуска, пока один из сотрудников начинает инструктировать нас по безопасности, а затем спрашиваю у Хлои, сколько она весит.

— Прости, что? — Она останавливается на месте, как вкопанная, и смотрит на меня, словно я чудище.

— Мы можем поехать вместе.

— Я так не думаю. — Она качает головой.

— Конечно, можем. Ты, должно быть, весишь не больше пятидесяти килограмм. Мы значительно ниже предела грузоподъемности саней.

Ее глаза выпучиваются, но я хватаю девушку за руку и тяну к зоне посадки. Сани предназначены для одного или двоих человек, и металлические ручки находятся на несколько футов выше уровня низа саней. Я с легкостью перебрасываю ногу и сажусь, затем перемещаюсь так, чтобы освободить достаточно места перед собой для второго человека.

— Забирайся.

Нехотя она слушается. Здесь слишком высоко для нее, поэтому Хлоя размещает руку на моем плече и перебрасывает ногу через сани до того, как развернуться и плюхнуться попкой на сидение. Ага, возможно, это была все-таки плохая идея. Ее ноги зажаты между моими, и когда я нажимаю на ручки, позволяя саням скользить вниз или замедляя их, моя грудь и руки оказываются чертовски близко к тому, чтобы обнять ее.