Чайки кружили над головой, подстерегая рыбу, которая скользила у самой поверхности воды, точно серебряные стрелы. Сельдь преследовали и тюлени, а рыбаки, стоя в крохотных суденышках, забрасывали свои сети как можно дальше и вытаскивали их из воды полными добычи.

Солнце уже клонилось к западу, вызолотив всю поверхность моря, когда Хоук повернул ялик к берегу. Он украл этот день, но нисколько в этом не раскаивался, особенно когда думал, какую перемену произвели в нем часы свободы. Он чувствовал себя куда более способным иметь дело со своей обманщицей невестой и спокойно смотрел в будущее, но вся его бодрость улетучилась, едва он вошел в гавань.

На набережной его поджидала Дора. Увидев унылую зрительницу, готовую испортить ему настроение, Хоук едва не повернул обратно в море. Только жесткая самодисциплина помогла ему осторожно причалить и подняться по каменным ступеням. Завидев его, сестра поспешила выпустить тучу ядовитых стрел.

— Ты уже знаешь? Разумеется, ты должен знать! Как она смеет! Что за игру ведет эта глупая девчонка? И какой это удар для тебя… — Тут она схватилась за грудь, словно скверная актриса, участвующая в пасхальной пантомиме. — Я понять не могу, почему ты не отхлестал ее и этих отвратительных слуг. Она не приучится знать свое место, если ты будешь терпеть подобное неуважение!

С давних пор Хоук знал, что его сводная сестра лелеет и холит раздражение и злость, вообще все дурные чувства. И отказался подкармливать ее злобу.

— Успокойся, Дора. По неосмотрительности ты говоришь не то, что следует. Мне, и только мне, решать, как быть и что делать.

Она наклонила голову и искоса посмотрела на Хоука. В се взгляде было фальшивое смирение.

— Да, разумеется, как это глупо с моей стороны! Но о чем она только думала? Может, она не вполне в здравом уме? Следовало бы спросить ее о причине такого поведения.

Хоук быстро пошел по набережной, и Доре приходилось бежать, чтобы приноровиться к его широким шагам.

— Спрашивать и судить о причине тоже надлежит мне. Для тебя и всех прочих достаточно знать, что она есть та, кто есть. Я согласился взять леди Кристу в жены, даже не взглянув на нее, потому что она приносит с собой обещание мира и достаточно большое приданое. Это приданое будет истрачено на то, чтобы ускорить работы по строительству более прочных оборонительных сооружений в Хоукфорте против датчан. Ничто не может быть важнее этого. Ничто! Ты поняла?

На мгновение что-то затаенное и темное промелькнуло в ее глазах, но исчезло так быстро, что Хоук не был уверен, видел ли это на самом деле.

— Конечно, поняла. Ты всегда совершенно ясно определяешь, что важно, а что нет. Только забота о тебе вынуждает меня предупредить тебя, что с ней будет нелегко. Люди не примут ее с готовностью, особенно после той глупости, какую она проделала. Тебе лучше приготовиться к этому.

Хоуку хотелось выбросить из головы предостережение Доры, но он не мог. Его люди будут по меньшей мере удивлены и озадачены. Как бы ни были они преданы ему, все равно станут осуждать Кристу за обман. Он сдвинул брови. Она заслуживает наказания, это так, однако она его будущая жена, и люди должны оказывать ей уважение.

Оставив Дору, Хоук направился в крепость. Во дворе, как обычно, кипела работа, и все выглядело спокойно, однако Хоука это не обмануло. Со всех сторон он ловил быстрые, опасливые взгляды и понял, что люди все знают. Нет сомнения, что они сгорают от любопытства, но считают благоразумным держать языки на привязи.

Он принял было решение отыскать свою заблудшую нареченную, но, поразмыслив, отложил это сомнительное удовольствие — хотя бы ненадолго. Утром он так и не искупался как хотел, а потом во время плавания по морю его то и дело обдавало солеными брызгами, отчего туника сделалась жесткой и колючей.