В отношении себя у сэра Уолдо не было иллюзий. Он знал, что привязанность к ней с его стороны она назовет оглушительным триумфом, хотя в сущности он является в ее глазах уже стариком, который давно оставил позади пору любовных похождений. В ее первом мимолетном взгляде, который она бросила на него, была оценка и оттенок сомнения. Все же она решила влюбить его в себя. При желании он мог бы без труда пресечь все ее поползновения. И он бы сделал это, если бы в глазах Джулиана не было такого безумного блеска, когда он смотрел на это хорошенькое личико. Сэр Уолдо знал, что простодушный юноша крепко увяз в ее сетях.

Сам сэр Уолдо голову от красоты Теофании, разумеется, не потерял и терять не думал. Он не считал также умным и полезным пытаться указать Джулиану на те недостатки этого ангелочка, которые были ему ясно видны и которых Джулиан не мог бы разглядеть в упор. Да, Джулиан и сам был хорош! Разве можно было так распыляться и потерять себя перед лицом смазливой девушки? Впрочем, несмотря на свою податливость и слабость, Джулиан был тонко чувствующим человеком и имел принципы. Оба эти понятия, как подозревал сэр Уолдо, Теофании были совершенно чужды. Лучшим средством остудить пыл Джулиана было бы наглядное подтверждение того, что в основе Теофании лежат только тщеславие и полное презрение к переживаниям и удобству ее окружающих. Джулиан мог проигнорировать и даже с негодованием отвергнуть предупреждения даже такого уважаемого советчика, каким был его кузен Уолдо, но когда он все увидит собственными глазами, то должен будет, наконец, все понять.

Так что вместо того, чтобы разбить амбиции мисс Вилд одним ударом, Совершенный избрал тактику «смены температур»: то разжигал ее пыл, то окатывал ее ледяной водой. Давая сегодня ей понять, что она сумела пробудить в нем интерес, назавтра он посвящал все свое время и все свои любезности другой леди. Порой он одаривал ее комплиментами, в другой раз проявлял ленивое равнодушие ко всем ее начинаниям. Флиртовал он с ней очень тонко. Настолько тонко, что она никогда не знала, ведет ли он себя серьезно или просто забавляется, как с малым ребенком. До этого она не имела в жизни дел с подобными людьми. Все ее обожатели были гораздо моложе сэра Уолдо и им не хватало его утонченности. Либо они страстно жаждали ее любви, либо, – как, например, Хэмфри Коулбатч, – вообще не обращали на нее внимания. Во всяком случае, молодых легко можно было понять. Иначе дело обстояло с сэром Уолдо. Он был непостижим. Сегодня – вызывающий восхищение, а назавтра уже не было человека более гадкого, чем он. Нет, он не жаждал любви. Наоборот, все время вышучивал ее кавалеров, говоря, что они делают из себя дураков своими ухаживаниями. Фанни воспринимала это как оскорбление. Она делала все, чтобы вывести его из равновесия. Но ей это не удавалось. Так было всегда, так было и в тот день.

Он увидел искорки гнева в се глазах и улыбнулся.

– Нет, нет! Даже не мечтайте об этом!

– Я не понимаю, о чем вы!

– Вы сейчас обдумываете возможность представить меня в дурацком свете. На вашем месте я бы даже не пытался это делать. Я никогда не волочусь. Даже за смазливыми девочками.

– За смазливыми?! – вскричала она. – Это вы обо м-мне?

– Именно, – серьезно сказал он. – Впрочем, у меня нет предрассудков и насчет дурнушек. Но кое-кто может и не согласиться с моими определениями.

– И не согласятся! – тоном утверждения раздраженно воскликнула она. – Смазливая! Все говорят, что я красивая! Красивая!

Он постарался удержать прежнее выражение на лице, но губы все же дрогнули в уголках.