В сражение с Легро готовы были вступить все как один. Понго повел отряд в Порт-Марго, без особых трудностей добыл три баркаса и посадил в них всех своих воинов.

— Остальное — легко! Убивать часовые и нападать на Легро — твоя сам видеть.

Жиль не помнил, чтобы кроличье лицо индейца светилось таким счастьем, такой гордостью.

Турнемин горячо обнял друга.

— Ты спас мне жизнь, Понго! Ты спас «Верхние Саванны» и всех их обитателей! Ты спас Мадалену..

И тут только с удивлением заметил, что в пылу сражения, в радости освобождения совсем забыл про девушку. Она по-прежнему лежала на матрасе, почти без сознания. Окружившие ее чернокожие сбросили Москита, но до нее дотронуться не осмеливались.

Нагнувшись к девушке. Жиль заметил, что ноги ее испачканы кровью, и понял, что Москит

в своем диком порыве успел лишить ее девственности. Он увидел валявшуюся неподалеку шелковую простыню, осторожно завернул в нее Мадалену и, освободив ее от цепей, поднял на руки, собираясь унести. Но Понго его остановил.

— Нет. Пусть отдыхать! Ночь не кончаться и море бурлить. Наша возвращаться только день.

— Ты что, хочешь оставить ее тут? Среди трупов? — запротестовал Жиль, кивнув головой в сторону завалившей пол пещеры горы мертвых тел.

— Наша уносить и хоронить. Твоя оставаться и отдыхать. Следить за девушка. Она очень бояться…

— Ты прав, Понго… Я так устал, словно меня колотили палками. Спасибо!

Индеец как-то двусмысленно улыбнулся и удалился, но Жиль знал, что, если Понго что-то задумает, разубеждать его бесполезно. Да и потом, он действительно чувствовал себя изможденным.

Пока из пещеры выносили тела Олимпии, Легро и остальных членов его банды. Жиль сидел на краю матраса и смотрел на спящую Мадалену.

Она приоткрыла глаза, слабо улыбнулась ему и снова погрузилась в забытье.

Турнемин встал, затоптал костер, от которого, впрочем, оставались лишь чадящие головешки, потушил почти все факелы, кроме одного, чтобы свет не мешал Мадалене спать, и, вернувшись на свое место, стал любоваться спокойными чертами нежного лица, стараясь отогнать навязчивое видение: чудесное тело Мадалены извивается в страстных конвульсиях.

Рука девушки, розовой ладошкой вверх, словно раковина на отмели, лежала сверху на простыне, она выглядела так привлекательно, что Жиль не устоял и нежно взял ее в ладони. Даже не сжал, а просто держал, как хрупкую вещь, но вдруг обнаружил, что Мадалена смотрит на него широко раскрытыми глазами. Он наклонился к ней.

— Отдыхайте, Мадалена, — шепнул Жиль. — Вам нужен отдых. Поспите немного. Нам предстоит дальняя дорога.

Она не ответила, лишь улыбнулась, а пальцы ее обвили руку молодого человека. Потом приподнялась на локте — ее льняные волосы свесились на одну сторону, а затем встала на колени — шелковое покрывало соскользнуло вниз. Свободной рукой Мадалена погладила Жиля по щеке, сердце его бешено заколотилось.

— Ты такой красивый! Такой красивый, любимый мой… И я тебя так люблю! Ты когда-то сказал, что любишь меня. И сейчас тоже?

Она словно бредила, голос звучал глухо, неотчетливо. По щекам ее катились слезы, а нежные губы тянулись к губам Турнемина. Жилю оставалось лишь протянуть руку, и он мог дотронуться до шелковистой кожи, погладить круглые атласные плечи, грудь, которая на этот раз не только не пряталась, но, напротив, сама искала ласк.

— Люблю ли я тебя? И ты еще спрашиваешь!

Мадалена, я от тебя без ума…

§ — Ну так люби, возьми меня. Тот человек испачкал, а ты очисти своей любовью…

— Но ты же этого не хотела… Тебя пугала моя страсть.

— А теперь не пугает! Я слишком долго боролась с собой.