– Встречный путник сообщил мне, что Леодегранс скончался, не оставив сына, – откликнулся Кевин. – Его жена Альенор умерла вместе с младшим ее ребенком через несколько дней после смерти мужа. В тех краях лихорадка собрала обильную жатву.

– Гвенвифар даже на похороны не поехала, – продолжала Моргейна. – Впрочем, причины для слез у нее нет: любящим отцом Леодегранса никак нельзя было назвать. Артуру придется посоветоваться с ней насчет того, чтобы послать туда регента: он говорит, что теперь королевство принадлежит ей, и ежели у них родится второй сын, так ему‑то остров и достанется. Однако непохоже на то, что Гвенвифар хотя бы одного сына родит.

Кевин медленно кивнул:

– Да, помнится, у нее был выкидыш перед самой битвой при горе Бадон, и королева едва от него оправилась. А сколько ей, кстати?

– Думаю, по меньшей мере двадцать пять, – предположила Моргейна, не будучи, впрочем, вполне уверена: слишком долго прожила она в волшебной стране.

– Для первого ребенка это многовато, – отозвался Кевин, – хотя не сомневаюсь, что, как любая бесплодная женщина, она молится о чуде. А что не так с Верховной королевой, что она никак не может зачать?

– Я ж не повитуха, – пожала плечами Моргейна. – С виду она вполне здорова, на молитвах все коленки стерла, но все тщетно.

– Что ж, все в воле Богов, – отозвался Кевин, – однако милость их этой стране куда как понадобится, ежели Верховный король умрет, не оставив наследника! А теперь, когда извне не напирают саксы, что помешает соперничающим королям Британии наброситься друг на друга и разорвать землю на мелкие клочки? Лоту я никогда не доверял, но теперь Лот мертв, а Гавейн верен Артуру безоговорочно, так что со стороны Лотиана страшиться нечего, разве что Моргауза найдет себе любовника, достаточно честолюбивого, чтобы претендовать на титул Верховного короля.

– Туда уехал Ланселет, но надолго он там не задержится, – сообщила Моргейна.

– Вот и Вивиана зачем‑то собралась в Лотиан; хотя все мы считаем, что для такого путешествия она уже слишком стара, – отозвался Кевин.

«Но ведь тогда она увидит моего сына…» Сердце Моргейны дрогнуло, а в горле стеснилось от боли – или это слезы? Впрочем, Кевин вроде бы ничего не заметил.

– Ланселета я в пути не встретил: наверное, мы разминулись, – промолвил он. – Или, может, он к матери завернул поздороваться, или, – Кевин лукаво усмехнулся, – праздник Белтайн отметить. То‑то обрадуются женщины Лотиана, если он там задержится! А уж Моргауза такой нежный кусочек из когтей ни за что не выпустит!

– Моргауза – сестра его матери, – отрезала Моргейна, – и думаю я, Ланс для этого – слишком хороший христианин. У него хватает отваги сойтись с саксами в открытом бою, но для такой битвы смелости у него недостанет.

Кевин изогнул брови:

– Ого, вот, значит, как? Не сомневаюсь, что говоришь ты, исходя из опыта, но учтивости ради предположим, что исходя из Зрения! Однако Моргауза куда как порадуется возможности опозорить лучшего Артурова рыцаря… тогда Гавейн приблизится к трону еще на шаг‑другой. А перед этой дамой ни один мужчина устоять не в силах… она ведь еще не стара, и до сих пор красавица, и в рыжих кудрях ее – ни одного седого волоса…

– На ярмарках Лотиана, знаешь ли, торгуют хной, привезенной из самого Египта, – ядовито отметила Моргейна.

– И талия у нее тонка, и говорят, будто она весьма сведуща в магических искусствах и любого мужчину способна приворожить, – продолжал Кевин.