До ближайшей посадочной площадки внизу было двадцать этажей. Амальфи приблизил ноги и руки к металлической стене и, наклонив к ней голову, заскользил вниз.

Воздух шумел в его ушах, окна мелькали одно за другим. Ладони жгло; хотя он и не прикасался к металлу, сказывалось высвобождение энергии связи. Это была дань, которую приходилось платить за повышенное растяжение при трении.

Приближаясь к площадке, Амальфи приник к стене всем телом. Удар о поверхность площадки был довольно ощутимым, но, к счастью, все‑таки обошлось без переломов. Он доковылял до парапета и, ни секунды не раздумывая, перелез через него. Предстоял еще один длинный спуск. Амальфи спускался все ниже, воздух свистел в его ушах.

В тот же миг, как он снова свалился на бетон, Амальфи вскочил на ноги и решительно бросился преодолевать следующий спуск. Руки и лоб были обожжены так, словно их окунули в кипящий котел, а ноги, обутые в тефлоновые башмаки, пузырились как масло на сковороде.

Добравшись, наконец, до земли, Амальфи не мог сразу прийти в себя и потерял несколько драгоценных минут.

Здание, по стене которого он только что спустился, издавало глубокий стонущий звук.

На улице было полно людей, застывших в самых несуразных позах. Картина эта напомнила Амальфи первый круг ада. Амальфи поднялся на ноги и, преодолевая приступы надвигающейся тошноты, заковылял к башне управления. Шмелиное жужжание заполняло все вокруг.

– Амальфи! Боже мой, что с тобой произошло…

Кто‑то взял его за руку. Жидкость, сочившаяся из огромного пузыря на лбу Амальфи, попала в глаза.

– Марк…

– Да, да. Что случилось? Как ты?

– Взлетаем.

Боль со всей силой обрушилась на него, и Амальфи провалился в звенящую темноту.

Прошло немного времени. Амальфи очнулся, чувствуя что‑то приятно‑прохладное на лбу и руках. Прикосновения были очень нежными и успокаивающими. Он попробовал сделать вдох.

– Тише, Джон. Тише.

Джон… Его никто не называл по имени. Голос женский. Женские руки.

– Тише.

Амальфи издал неопределенный звук и произнес несколько невнятных слов. Руки ритмично скользили по его лбу, даря нежную прохладу.

– Тише, Джон. Все в порядке.

– Мы летим?

– Да.

– Кто это? Марк…

– Нет, – ответил голос. Смех его прозвучал как музыка. – Это Ди, Джон. Девушка Хэзлтона.

– Гамильтонианка?

Он немного помолчал, наслаждаясь прохладой. Предстояло так много еще сделать.

– А полицейские? Они завладели планетой?

– Да. И нас чуть было не захватили. Не очень‑то они держат свое слово. Они обвинили нас в помощи Утопии и приравняли это к государственной измене.

– А что произошло?

– Доктор Шлосс заставил работать машину‑невидимку. Марк говорит, что машину, вероятно, повредили при перевозке, так что лиранцы все‑таки не обманули вас. Он спрятал Шлосса в этой машине – это была ваша идея? – но тому стало скучно, и он попытался узнать, что это за агрегат. Ну и узнал. Поставил там какую‑то перемычку и, пока она не сгорела, город почти полчаса был невидимым.

– Невидимым? Или он просто затемнился? – Амальфи подумал, какую огромную пользу город сможет извлечь из этого факта. А ведь по его приказу Шлосса чуть было не уничтожили. – Если бы мы могли воспользоваться этим…

– Уже воспользовались. Мы прошли прямо через полицейский кордон, а они нас даже не заметили.