И я не могу, не могу этого сделать. Я этого не переживу.

Она смотрит на мои щеки, и я быстро вытираю лицо ладонями.

Бонни подается вперед с напряженным лицом, еле сдерживая гнев.

– Нельзя ли просто сказать словами, – произносит она с горящими глазами, грохнув кулаком по столу.

– Я знаю, что ты снова пьешь, – выдаю я. – Я не хочу проходить через это заново.

Это рискованный шаг. Да, Бонни начала обливаться духами, чтобы заглушить запах алкоголя, она смолчала, когда я сказала ей, что не предлагаю ничего крепче кофе, но это всего лишь мелочи, и я могла промахнуться.

Сестра вздрагивает и выпрямляется, скрестив руки на груди. Я понимаю, что попала в точку.

– И это все? – резко спрашивает она.

– А что, по-твоему, этого мало?

Смогу ли я жить с ложью? Обладаю ли я той внутренней силой, которая была у мамы?

– Бон, извини, но кто-то должен был тебе сказать, – говорю я. – Если ты не остановишься, то потеряешь Люка и мальчиков.

– Ладно, ладно, – Бонни поднимает руки вверх, выражая покорность. – Ладно, – прибавляет она мягче. Мое сердце колотится, отдаваясь эхом в ушах. – Я это понимаю. Хорошо, я обращусь за помощью. Просто в последнее время на меня столько всего навалилось…

– Это не оправдание, – твердо произношу я, чувствуя, что поступаю жестоко, но именно так я бы и сказала, если бы разговор действительно шел о ее пороке.

Мне очень хочется обнять Бонни и крепко прижать к себе.

Мне, как когда-то маме, придется слепо положиться на Боба и Энни, но я пойду на это, чтобы не потерять сестру. Я слишком многих уже потеряла.

И я буду жить с этим грузом вечно, ибо в этом и проблема секретов. Они никогда не уходят.