Невольно вскрикнув, я зажимаю рот рукой. Сердце колотится, взгляд блуждает вдоль горизонта, стараясь ничего не упустить. Об этом мгновении я мечтала с той самой ночи, как мы уехали. Снова увидеть мой остров. Вернуться домой.

Остров Эвергрин

1 июля 1993 года

Вспоминая начало лета, Мария спрашивала себя, тревожило ли ее тогда нехорошее предчувствие. Может, были дурные приметы или на острове переменился ветер, но всякий раз приходила к единственному выводу: невозможно было что-то предугадать и предотвратить. И все равно Марию мучила мысль: может, она не заставила себя внимательнее приглядеться?

Все началось в знойный июньский день – Мария помнила это удивительно ясно, и если бы существовал переключатель, способный направить жизнь в иное русло, она бы воспользовалась им именно в конце июня.

Из комнаты Дэнни причал был как на ладони, особенно в ясные дни, как в то утро, когда небо было ярко-голубым и солнце играло на поверхности воды, усыпав море мелкими сверкающими кристаллами.

С минуты на минуту должна была показаться моторная лодка Дэвида, и Мария в ожидании наблюдала из окна за Стеллой, стоявшей на пристани. Вероятно, девочка уже заметила отца, потому что изо всех сил размахивала руками. Это был первый из обратных рейсов в тот день, и Дэвид, скорее всего, прямо сейчас снова поедет на материк. Погоду обещали жаркую, и если бизнес пойдет хорошо, на зиму семья будет обеспечена.

Шел уже одиннадцатый час – Дэвид опаздывал на несколько минут. Мария отошла от окна, не зная, присоединиться к Стелле или не мешать. На этот рейс записались целых восемь новичков: семья из пяти человек, новый доктор со своей подружкой и девушка – будущий географ, ехавшая на остров с образовательной целью. Мария разрывалась между стремлением первой поглазеть на новоприбывших и желанием вовсе оставить чужаков без внимания.

Вскоре показался паром Дэвида. Пять минут, и пассажиры начнут высаживаться. Ей до пристани – всего две.

Со вздохом Мария нехотя начала спускаться. Обычно начало каникул было ее любимым временем, обещавшим долгие ленивые дни с детьми и семейные ужины на свежем морском воздухе.

Она понимала, что это продлится недолго: младшие дети подрастают. Мария чувствовала, как Стелла отдаляется от нее, и если в случае Бонни и Дэнни она готова была смириться, то младшую ей еще хотелось донянчить.

Выйдя в сад, Мария направилась к живой изгороди, отделявшей дом от пристани. Из-за деревьев показалась Бонни, низко опустив голову и сведя напряженные плечи.

– Хочешь со мной посмотреть на новичков? – спросила Мария. – Пойдем, дочка?

Бонни с безучастным лицом взглянула на мать:

– Зачем мне это?

– Этим рейсом приезжает девочка всего на пару лет старше тебя. Кажется, Айона. Она с удовольствием познакомится с ровесницей, и…

– Мне не пять лет, – фыркнула Бонни. – Я и сама могу завести друзей.

– Не можешь, – терпеливо возразила Мария, и дочь, вскипев, быстро пошла прочь.

Мария еще не знала, что к концу лета остров, который она любила всем сердцем, ее тихая гавань станет тем местом, куда им больше не захочется возвращаться.

На ходу Бонни покачала головой: как она ненавидела эту черту своей матери – вечно учить ее жизни! Сколько она себя помнила, родители всегда пытались ее перевоспитывать, но с матерью было тяжелее всего. Все началось с детского клуба «Останься-поиграй», куда ее обычно таскали и где женщина-психолог наблюдала, как Бонни играет с различными глупыми игрушками, разложенными специально для нее, и отпускала замечания на ее счет.

Затем Бонни удаляли из комнаты и просили посидеть с кем-нибудь еще, пока они с мамой будут обсуждать ее.