– Закрой рот и слушай, что я скажу… – попытался перебить его женский голос.

– И не ты ли обещала в своё время бороться изо всех сил против диктатуры? Не ты ли проклинала Когтистого Дайри за убийства невинных мирных жителей?

– Если ты не забыл, я его и уничтожила…

– …И тут же перешла на службу к ещё большему ублюдку за удвоенную зарплату! – Пусть имя нынешнего диктатора и не было сказано вслух, ведущийся и частично слышимый разговор сидящих в операторской младших и старших чинов на какое то время прекратился.

Гадать о причине паузы не стоило: у Аскезы хорошо получается только провоцировать и угрожать, что для необходимого диалога неприемлемо. Похоже, высшие чины сейчас ругаются между собой и выбирают нового переговорщика. А когда выбрали и он заговорил, у Светозарова заныло в груди. Когда то он верил этому человеку как самому себе, считал его кровным братом и делился любыми радостями или горестями. И при звуке его хриплого, грустного голоса хотелось заткнуть уши, а ещё лучше – вырезать из памяти всё, что связывало с этим предателем. Память уже постаралась искоренить его имя, обозначая существо маленьким словом, с маленькой буквы. Это слово звучало просто – слизень.

– Пётр Васильевич, – говорил тот в таком стиле, словно они общаются в загородном доме, на террасе, за чашечкой чая. – А ведь мы и в самом деле спасли тебя от загадочного убийцы. Он прибыл убивать, его жертвой должен был стать ты. Ну и чего так кривишься? Не веришь?

Узник не стал затягивать с ответом, и кривился он совершенно по иной причине. Только обращался теперь к главе особого департамента:

– Госпожа командарм, извини за недавнюю резкость, осознаю, что погорячился. Даже не против выдать несколько комплиментов твоей красоте неземной. Готов именно с тобой не просто поговорить на любые темы, но даже выпить кружку вторую медовухи. Да и генерал Жавен имеет право ко мне обращаться в любое время дня и ночи, как воин воина и как учёный учёного я его за многое прощаю. Но если я ещё раз услышу голос этого слизня, вы от меня больше слова не услышите.

На этот раз пауза оказалась намного короче:

– Ловлю на слове, Петруша! – томно проворковала Аскеза. – Тем более что выпить глоток горячей медовухи да в компании с тобой – в самом деле отличная идея. Заодно и переговорим по человечески, а не как вивисекторы с подопытными мышками.

– Мышками? – притворился непонимающим Светозаров. – Никогда в таком ракурсе раньше не рассматривал общение со своими тюремщиками.

– Да перестань дерзить! А то опять извиняться придётся. – Мураши намекала, что опять даст слово слизняку, и узник сделал вид, что согласен, но от дополнительного намёка не удержался:

– Вообще то употребление медовухи полезно только на полный желудок.

Нисколько при этом не надеялся, что его чем то угостят, скорей и воды лучшей очистки не дадут, чего уж там мечтать о медовухе и тем более горячей. Но голос командарма прозвучал вдруг с непоколебимой настойчивостью:

– Неужели ты нас принимаешь за садистов? Конечно же, закуска будет соответствовать напитку. Только я тебя очень прошу, никуда не уходи и подожди нас минут десять. Хорошо?

– Ладно. – Ничего не оставалось, как принять навязанный тон общения. – Если десять минут, то подожду. Постараюсь заняться чем то важным.

После чего принялся деловито приводить в порядок себя, путы из сверхпрочного пластика да и весь досягаемый участок стены. Адреналин всё ещё продолжал бушевать в крови после неадекватного события, в связи с чем хотелось двигаться, говорить, что то делать.